Вадим Голубев - Жертвы страстей

– Ну, одного я кастетом в переносицу «вальнул», – пробормотал Босс. – Второй, пацаны, – ваше дело. Мне, как рецидивисту, – пожизненное, вам – тоже попариться на зоне, ох, долго придется.

– А не надо попадаться! – ввернул Шкет. – Пакуем?

– Что в карманах? Ух, ты по тридцать «штук» у каждого! На паре карт пин-коды! Хорошо пофартило! Иены – забираем! Сплавлю их соседу Ибрагиму. Ему же канадское бабло толкну. Одного япошку – в каршеринг, другим мою «тачку» изгадить придется. На свалку!

Колян Рыжий, некогда работавший на свалке, знал потайной заезд на нее. С него шоферы нерадивых бизнесменов, не желавших платить городу, завозили и сбрасывали мусор. Там выкинули тела. Даже не стали забрасывать хламом. Понадеялись на бродячих собак и крыс. Неподалеку от унитарного предприятия по утилизации твердых бытовых отходов оставили в перелеске машину каршеринга. По пути домой заскочили в банк с круглосуточно работавшими банкоматами. Босс быстро разобрался, на какие кнопки нажимать. С тех пор, когда он был «человеком», техника не изменилась. Может быть, и изменилась, только где-то далеко от России. Родя снял сто тысяч рублей с карты одного японца, затем столько же с карты его друга. Дома, отправив подручных собирать на стол, заглянул к соседу Ибрагиму. Тот имел не только несколько палаток на радиорынке, но также промышлял куплей-продажей валюты. Брал-сбывал все, начиная от британских фунтов и кончая среднеазиатскими сомони, сумами, тенге.

– Откуда канадские деньги? – поинтересовался он.

– Я в канадскую фирму устроился работать. Сегодня почему-то зарплату выдали в ихних долларах и японских иенах.

– Кому это говно здесь нужно? – покачал головой торговец. – Из уважения к соседу – возьму по хорошему курсу!

Дал ниже самого плохого курса. Сколько стоят валюты, Родя прочитал на табло, когда снимал деньги с банкомата. Однако не светиться же с его рожей и паспортом в банках! Когда вернулся, ароматно пахло разогретой картошкой. Пацаны уже накрыли на стол, разлили по первому стакану. Разложили по стопкам деньги, причитавшиеся каждому. Командиру положили больше. Босс кинул на стол выручку от продажи валюты. Парни быстро распределили ее, затем рассовали по карманам. Выпили.

– Жить хорошо, а хорошо жить – еще лучше! – вспомнил главарь крылатую фразу из давнего, еще советского фильма. – После первой и второй перерывчик небольшой! Ну, чтобы у нас было все, а нам за это ничего не было!

– «Котлы» (часы – жарг.) хорошие у петушни взяли покосился Рыжий на лежавшие отдельно хронометры.

– «Котлы», как «котлы» у меня самого такие были. «Филипп Патек» называются, – повертел Босс в руках изделие швейцарских часовщиков. – А у япошек «Сейко» с «Ситизеном» взяли. Нормальные часики, но не из дорогих – студенческие. Пусть пока вылежатся. Потом Ибрагиму загоним. С этими часиками мы до ближайших постовых мусоров добредем. А там отнимут. Ибрагим, какие-никакие деньги даст.

– Скажи, Босс, почему у всех имена как имена, а тебя Родионом назвали? – спросил быстро окосевший, дотошный шкет.

– Дед настоял. Он во время Великой Отечественной у маршала Малиновского Родиона Яковлевича воевал. В семнадцать лет на фронт пошел. За взятие Будапешта орден Славы третьей степени получил. Потом, за Вену – второй степени. Очень уважал дед Малиновского. После войны поступил в военное училище. Тоже мечтал до маршала дослужиться. Ему сам Родион Яковлевич посоветовал в военное училище поступать, когда орден вручал. Так и сказал: «Такой молодец, если не до маршала – до генерала обязательно дослужится». Кстати, эта хата от деда осталась…

– Что же он, такой крутой, и в «хрущобе» на окраине обретался? – вклинился Рыжий.

– Тогда в этих хоромах всех селили: и работяг, и генералов. Ну а дед ту пору еще только полковником был… Правда, потом в генеральский дом, в центр переехал. Хавиру эту отцу оставил. Нормальная «двушка»!

– Сейчас квартира в центре бешеных денег стоит, – протянул Валюха. – Что же дед ее не приватизировал?

– Дед умер еще при коммунистах. Тогда понятия не имели, что такое приватизация. Давайте по третьей! За здоровье – единственное, чего не купишь!

– Босс, ты был крутым. А почему у тебя задрипаная «Копейка»? – закусил селедочкой Шкет.

– «Копейка» от Бати досталась. У меня самого была приличная «тачка» – «Джип-Чероки». Когда посадили – Батя продал. Бабло отвез на зону, «хозяину» (начальнику исправительно-трудовой колонии). За это освободили меня условно-досрочно. Батя думал: хорошо мне делает, а реально сделал плохо! Откинувшись с зоны, пошел к крутым, чтобы дело какое-то дали. Получил ответ: «Братва сидит от звонка до звонка, а тебя почему-то досрочно выпустили. Подозреваем, что ссучился ты, козлом-активистом стал. Гуляй пока! Узнаем, что стукачом был, кишки выпустим». Теперь, благодаря вам, у меня свой «профсоюз». Вот, за него и выпьем!