Святослав Тараховский - Купите Рубенса!

Набрав код, он потянул дверь на себя, и она со скрипом поддалась. Из-под ноги шмыгнула кошка. Трехцветная, подумал он. К счастью.

Подъезд пованивал гнилыми овощами и старой пылью. Лифта не было. Лампочки горели через одну, едва высвечивая щербатые, протоптанные ступени. Кайф, подумал он. В этом подъезде остановилось время.

Вот и двустворчатая дверь с номером тридцать, крашенная-перекрашенная многолетними слоями коричневой половой краски. Вот и звонок, кнопка с двумя тонкими синими проводками наружу.

Ему открыла некрасивая женщина лет сорока с тихим, виноватым взглядом.

– Здравствуйте, – просто сказала она. – Я Варя. А это – мама.

– Константин, – скромно сказал он.

– Проходите, пожалуйста…

Александра Ипполитовна стояла чуть в глубине коридора, глаза ее, посверкивая в полутьме, сверлили его на всю возможную глубину. Похожа на сову, осенило его, стопроцентная сова. Он переступил порог и вручил Варе ирисы.

– Благодарю, – сказала она. – Наши с мамой любимые цветы…

Пока действую без ошибок, подумал он.

Коридор был огромен, пуст и уходил в темноту.

– Проходите, Константин, – дала добро Александра Ипполитовна. – Раздевайтесь.

Он аккуратно поставил на пол кейс с деньгами, сняв куртку и бейсболку, повесил их на крюк вешалки и успел оглядеться.

Вопиющая бедность окружала его. Покосившаяся вешалка-модерн из грушевого дерева с четырьмя оставшимися крюками вместо восьми, застиранная салфетка на тумбочке под телефоном, черный, давно забывший о своей янтарно-восковой изначальности дубовый паркет и обои со следами старых протечек с верхнего этажа.

Достоевская классика, подумал он. Зря приехал, зря деньгами в дороге рисковал. Ничего здесь быть не может, и Рита полная идиотка.

Взяв кейс, он безо всякого энтузиазма шагнул за Варей и Александрой Ипполитовной.

Переступил порог комнаты, поднял глаза и остолбенел.

На противоположной стене висело то, ради чего он поехал бы не только сюда – в любую сторону света. Нет, даже не то, а много лучше того, о чем он мечтал и о чем говорила Рита.

Он даже не приблизился к картине. Он все понял издалека.

Великолепный, изумительный морской пейзаж Боголюбова.

В его профессиональной голове автоматически врубился быстродействующий компьютер.

120 на 180 сантиметров. Холст. Масло. Море, гавань, десяток парусников под свежим ветром. Солнце сквозь серебряные тучи. Перламутровая вода. Тончайшие цветовые отношения. В правом нижнем углу подпись – Алексей Боголюбов, 1878. Сохранность – супер. Уровень? Третьяковка с Русским музеем передерутся из-за такого пейзажа. Цена? Плюс-минус миллион долларов. Ошибка. За такую вещь сколько ни проси, все мало. Шедевры цены не имеют. Ай да Рита, умница ты моя! Значит, не зря я собирал деньги, взял всё, что было своего, и назанимал, где только было можно. Господи, неужели, наконец, повезло? Неужели и мне выпало, Господи?

Стоп, приказал он себе и тотчас вырубил компьютер. Сейчас главное не выдать себя ни жестом, ни взглядом…

– Понятно, – равнодушно сказал он. – Вот эта, значит, картинка? Ничего, большая, и корабликов много. Я кораблики люблю.

– Это Боголюбов, – расценив его заявление как невежество, сказала Александра Ипполитовна. – Алексей Петрович Боголюбов. Вы знаете такого художника?

Знал ли он Боголюбова? Смешной вопрос. Любимый мастер. Знал все его вещи в музеях, узнавал с первого взгляда, ценил не ниже Айвазовского…

– Слыхал, – ответил он. – Вроде бы был такой.

– Имейте в виду, – сказала Александра Ипполитовна, – Боголюбов стоит очень дорого. У вас может денег не хватить. У вас есть деньги, Константин?

– Насчет этого – не волнуйтесь… – Он коротко и солидно кивнул, но внутри похолодел. Если старуха знает цены, ему конец. Миллиона у него нет.

– Да вы садитесь, Константин, – сказала Варя, предлагая ему потертый стул. – Чай уже готов.

Он сел. Успел заметить, что больше ничего стоящего в комнате не было. Да больше ничего и не нужно, подумал он. Одну бы эту вещь, одну – на всю жизнь! Но как, где взять деньги? Господи, помоги! Не спеши, тут же прервал он начавшуюся внутри панику, пей пока чай, жизнь покажет.

– Нам сказали, – продолжала старуха, – что вы человек порядочный, нас не обманете и заплатите настоящую цену. Это так?

– Естественно… – Он снова солидно кивнул и даже помог кивку руками, мол, само собой разумеется, но про себя матюгнулся и понял, что это полный облом, что дело не выгорит и что лучше б, блин, он вообще не приезжал и вообще не видел, потому что… как теперь с этим жить? Вернее, без этого…