Гарри Зурабян - Гекатомба

- Забодали с этими праздниками, - откликнулась другая. - И ведь сколько денег на ветер спустят. Лучше б нашим мужикам задолженности по зарплате выплатили, а старикам - пенсии.

- Инспекцию устроили, заразы, - продолжала первая. - То бандюки обирали, теперь менты и эти крысы исполкомовские.

- И не говори! Когда они уже нажрутся и нахапаются? Вроде православные все, а рук, как у Будды, по десять штук.

Мэр остановился рядом с Гладковым и, следуя популярной новой моде, решил в его лице "пообщаться с народом".

- Вы, молодой человек, наш, приморский? - Дружески-покровительственным тоном спросил мэр. - Как вам рынок, цены, обслуживание?

- Приморский, - ответил Валера и едва удержался, чтобы не добавить: но не ваш. - Родной базар очень люблю, цены нормальные и обслуживание хорошее.

Он заметил, как с лиц свиты оплывает напряжение, уступая место расслабленности и снисходительности. Они все радостно ему улыбались, словно восхищаясь и говоря при этом: "Молодец, парень, не подкачал! На такой вопрос сложный, видал, как отчеканил!" И даже Бурова, несомненно узнавшая его, но не снизошедшая из сонма "приморских божков", тем не менее, приветливо улыбнулась. Этим "хэппи-индом" мэру бы и удовлетвориться. Но он решил и дальше корчить из себя демократа на этих необъятных скифских просторах.

- А как вам город в целом? Перемены чувствуются? Говорите, что думаете, не бойтесь.

Улыбки окружающих сделались еще шире и приветливее: давай, мол, парень, не подкачай и главное - не бои-и-иссь!

- Я и не боюсь, - спокойно, глядя прямо в глаза мэру, ответил Валера. - Это же наш город, кого мне в нем бояться? А перемены чувствуются: я вот, например, уже и маму похоронил.

В наступившей тишине явственно послышался приглушенный голос директора местного телевидения:

- Быстро выключи камеру, Саша.

Гладков был далек от мысли испытывать наслаждение от эффекта, произведенного его словами. Хотя эффект был потрясающим. По лицам свиты будто смерч пронесся, оставив жалкие остовы и руины былого расположения.

- Примите мои искренние соболезнования... - заметил мэр и добавил: - Я вспомнил вас, ваша мама была учительницей. Я могу что-то сделать сегодня для вас?

Перед Валерой теперь стоял обыкновенный простой мужик, не чуждый ничего человеческого. В его интонациях, мимике чувствовалось искреннее участие, на которое способен лишь человек, сам в недалеком прошлом переживший потерю близких.

- Спасибо, что помогли с больницей, - ответил Валера. - А мне ничего не надо. Извините...

Он обошел мэра и вклинился в толпу приближенных. Свита мгновенно развалилась на два куска, освобождая проход и шарахаясь от него, как от прокаженного. Впрочем, краем глаза он успел заметить два-три изучающих и заинтересованных взгляда. Будто смотревшие фотографировали его, откладывая в память образ занятной и непростой марионетки, которую при случае можно попытаться использовать, естественно, на "благо родного города и его жителей". От этих взглядов ему стало совсем тошно. Гладков сделал несколько шагов и остановился возле следующего прилавка, оперевшись руками на что-то мягкое, пушистое и теплое.

"Извращенцы, а не люди, - подумал с отвращением. - Неужели у них есть любимые женщины, дети, какие-то привязанности, глубокие и искренние, которыми они, по-настоящему, дорожат, над которыми трясутся и боятся потерять? Бывают ли они вообще когда-нибудь сами собой? Никогда. Они, видите ли, "не принадлежат себе". Бред какой-то!..". Он, скорее, почувствовал, чем услышал приближающиеся шаги и обернулся. Так и есть, Бурова.

- Вы за автографом, Анна Григорьевна?

Она зло и презрительно что-то стала ему выговаривать, отчитывая, как нерадивого школяра. Внезапно он почувствовал ошеломляющую пустоту вокруг исчезли звуки, цвета, запахи. В том месте, где стояла Бурова, возник ослепительный, огненный шар, внутри которого замелькали женские лица, сведенные судорогами муки и боли. Он попытался отогнать кошмарное видение, но руки словно приросли к прилавку. Валера почувствовал животный ужас. Это был не просто страх, а страх за гранью человеческих ощущений. В голову пришла совершенно абсурдная, дикая мысль: "Эту Бурову надо убить. Прямо сейчас. Немедленно..."

- ... Леонид Владимирович недавно похоронил свою маму, но продолжает работать на благо города. Вы же озлобились, замкнулись и готовы с вашей матерью похоронить весь город. Чтобы ноги вашей больше не было в исполкоме! Вы слышите?! Я прослежу. Лично...

"... Чего ты медлишь? Убей ее! Почему она кричит на тебя? Ты не должен позволять ей так бесцеремонно обращаться с тобой?!! Убей ее!.. Господи, что это со мной?.. Что-о-о?!!"