Гарри Зурабян - Джума

ГАРРИ ЗУРАБЯН

ДЖУМА

Самый крупный в мире золотой клад, страшный штамм чумы, изобретенный в военных лабораториях, невероятное и загадочное переплетение обстоятельств, какие только возможны в жизни человека, падение в пучину самых низменных страстей и восхождение на самые высшие ступени чести и благородства, - все это удивительным образом сошлось в одной точке - город Белоярск и в одной судьбе - Сержа Рубецкого, потомка известного в России княжеского рода, поставленного трагическим роком перед жестким выбором: "береза" или "клен"? Россия или Канада?

Я всего натерпелся, поверь!

Как затравленный, загнанный зверь,

Рыскать в поисках крова и мира

Больше я, наконец, не могу

И один, задыхаясь, бегу

Под ударами целого мира.

Поль Верлен

ПРЕДТЕЧА

1347 год. Северное Причерноморье, Каффа.

... Я бреду меж многочисленных костров, красными и желтыми цветами раскинувшихся по черному лугу ночи. Я слышу незнакомую гортанную речь, приглушенные крики и смех, ржание лошадей, чувствую запах приготовленного в котлах мяса, - все это резко вонзается в мозг, заставляя откликаться каждую клетку и нерв.

Я никогда здесь не был, но почему-то знаю, что произойдет завтра. Словно передо мной, доступный лишь моему видению, от земли до неба развернут громадный холст, на котором, сменяя друг друга, мелькают кадры хроники, повествующие о чудовищных событиях.

Я вижу последнюю ночь двух материков - Европы и Азии: восточных сатрапов, западных монархов; их роскошные дворцы; свиту, где каждый надежно прикован друг к другу цепями интриг, жаждой золота и чинов; вижу бесконечную вереницу народов Европы, едва ступивших в мрачный тоннель средневековья, с пока незажженными , но уже сложенными в поленницы и обложенными снопами хвороста аутодафе; вижу восточных мудрецов, агатовыми глазами пытливо вглядывающихся в тайны мироздания; правителей и простолюдинов: веселых и грустных, влюбленных и отчаявшихся, погруженных в глубокие раздумья и предающихся порокам, - я вижу их всех - миллионы уже обреченных...

Солнце медленно поднимется из-за горизонта моря. Будто форштевнем рассечет сапфировые воды залива, в сладостной, утренней истоме прильнувших к прохладным камням крепостных башен города. На смуглом лице хана отразится коварная усмешка. Много дней и ночей он безуспешно осаждает Каффу, за стенами которой лежит золото удачливых в торговле и хитрых генуэзских купцов. Хан поклялся взять золото и он сдержит клятву. Сегодня на приступ пойдут не живые, а мертвые.

Спустя несколько часов, хан бесстрастно смотрел, как распухшие, почерневшие тела его воинов, умерших в лагере, катапульты стремительно перебрасывают через крепостные стены. Во главе отряда мертвецов в город входила Джума, чтобы начать свою самую страшную в истории жатву смерти.

Я знаю, что никогда здесь не был, а, значит, ничего не смогу изменить, ибо путь мой по дорогам этого века - лишь в памяти хромосом. Но теперь я знаю исток и начало.

Впервые в мире использование чумы для истребления людей при ведении боевых действий в качестве бактериологического оружия было применено в 1347 году при осаде Каффы золотордынским ханом Джанибеком. Спасаясь от эпидемии, жители на кораблях бежали в Геную. Оттуда, небывалая по размаху, масштабам и последствиям пандемия чумы начала свое шествие по странам Евразии. С 1347 по 1351г.г. число погибших составило 75 миллионов человек.

1920 год. Восточный Крым, г. Керчь.

Степан, не останавливаясь, проверился. Сомнений не осталось: за ним следили. "Обидно, - подумал Артемьев, - в город вот-вот войдут наши. Если меня сцапает контрразведка, шансов остаться в живых не будет." У него за плечами были годы революционной борьбы, строжайшей конспирации. И ни одного дня в ссылке или на каторге. Он умел мастерски уходить от погонь, засад и слежки, максимально используя данный от природы и тренированный годами хладнокровный, практичный ум. Его подпольная кличка "Тень" о многом говорила как соратникам, так и сотрудникам тайного политического сыска в Российской империи.

Артемьев прибавил шаг и вдруг резко свернул на широкую Воронцовскую улицу, надеясь затеряться в людском водовороте. По ней, стиснутой домами-скалами, ударяясь о пороги паники и хаоса, текла людская река, круто обрывавшаяся у пристани, где на фоне свинцовых волн и затянутого тучами пасмурного неба четко вырисовывались 305-миллимитровые орудия линкора "Императрица".