Наталья Бессонова - Спасение беглянки

– А ты, Сонька, что ли, видела? – спросила Аннушка. – Или как там тебя, Эсмеральда?

– А вот представь себе, видела! – ответила Сонька-Эсмеральда. – И не только видела, а… на собственной шкуре испытала!

– И где же?

– Не твоё дело! Много будешь знать…

– Ну чего ты… расскажи, Сонь, – попросила Таня. – Мы же не стесняемся о себе говорить… под настроение…

– Есть такое место. Я не знаю, где это, но нас туда долго везли. Сразу из аэропорта. Вот где настоящий ад! Там такое делают, что волосы дыбом! Так издеваются, что на всё согласишься! Арслан – просто ангел по сравнению с теми… мордоворотами, – в больших серых глазах девушки читалась такая боль, что спорить с ней никто не стал.

– А тебя как в тот «ад» занесло? – спросила Таня.

– Я никаких конкурсов не выигрывала и не влюблялась. К нам в Карелию в детский дом агенты приезжали… по трудоустройству. Сказали, что это такой социальный благотворительный проект. Специально для сирот. Для тех, у кого родителей совсем нет. У кого есть предки, даже лишённые родительских прав, тех не брали. Записывали желающих на профессиональную подготовку за границу осваивать кулинарное искусство разных стран. Оформление паспортов, дорога, проживание и обучение – всё бесплатно, но при одном условии – если потом два года будем работать на месте официантками. Тогда пятнадцать девочек записались. Сразу после выпуска нас пятерых в Турцию отправили, других – ещё куда-то…

Все слушали молча. Никогда Соня-Эсмеральда не рассказывала о себе так откровенно.

– Как только прилетели, доставили нас к одной тётке и сказали, что заниматься предстоит не поварским делом, а проституцией. Кто не согласен – тот едет дальше. Почти никто не согласился, ну, загрузили нас обратно в автобус и повезли в то место. А там такие люди… вернее, нелюди… издеваются, насилуют, избивают, унижают… дико просто… на глазах у всех! Наркотиками некоторых обкалывают. В общем, захочешь жить – на всё пойдёшь…

– И тебя наркотиками обкололи?

– Нет, – ответила Сонька, – мне руку сломали, – девушка показала предплечье, на котором розовел неровный шрам. – А когда я и на следующий день сопротивлялась, то… мне ту же руку сломали ещё раз. В другом месте.

– Ужас! – воскликнула Александра.

– Я сознание потеряла. Привели врача. Он сделал операцию, наложил гипс и посоветовал быть покорной. Сказал, что в таком случае больше шансов попасть в категорию элитных. «Лучше, – говорит, – сразу внушить доверие, а потом может попасться нормальный клиент, который поможет уехать домой. Главное сейчас – сохранить здоровье… а там…»

– Ну, тоже верно, – согласился кто-то.

– Пугал, что непокорных продают в самые дешёвые бордели, где приходится обслуживать десятки клиентов за день, – продолжила рассказ Соня, – и через несколько месяцев девушки чем-нибудь заболевают или просто изнашиваются и становятся непривлекательными. Тогда их выгоняют, и они умирают на улице от болезней и голода.

– И ты сразу стала покорной? – язвительно спросила Аннушка.

– Анька, ну как ты можешь? Девчонка такое пережила! – одёрнула её Александра.

– А мы тут не «такое» переживаем? – возмутилась Аня.

– Руки-то нам, по крайней мере, не ломают, – возразил кто-то.

– Нет, не сразу, – покачала головой Сонька. – Потом меня отвезли на пустырь, вырыли яму и… пообещали закопать, если я не соглашусь работать, – рассказывая это, девушка дрожала, как будто от холода.

– Сонь, а ты что зубами стучишь? Холодно, что ли? – недоумённо спросила Таня. – Заболела? В бане мерзнёшь…

– Я не могу спокойно про то место вспоминать. Никому раньше об этом не говорила, – тихо ответила девушка, не в состоянии унять нервную дрожь. – Забыть хочется, а не могу…

– Ну, о нас, слава Богу, тут заботятся, – сказала Юля. – Таких ужасов нет.

– Так у нас и не бордель. Здесь – элитный клуб. И мы, выходит, элитные, – сделала вывод Таня.

Девушки сбились в кучку, слушая откровения подруг по несчастью. Только две негритянки с точёными фигурками и шапками чёрных волос остались сидеть в одной из каменных ниш. Не понимая, о чём так оживлённо беседуют белые коллеги, они беспокойно переглядывались.

– Элитный клуб – не у нас, а у Мехмеда. И мы не проститутки! Мы – танцовщицы, – голос Соньки прозвучал не особо уверенно.

– Ну да! Только клиентам всё равно, когда они нас в отдельный номер ведут, – усмехнулась Аннушка. – А мне вот… Роза рассказывала… ну, та, которую увезли на прошлой неделе, что период принуждения – самый опасный. И бригада, которая в это время девушек «обламывает» – самая жестокая. Но я, честно говоря, не хочу об этом даже думать. Да и чего ещё от нас можно добиться?