Рубен Матевосов - Попугай

Аромат, исходящий от Ларисы, буквально притягивал, будоражил, одновременно наполняя рот слюней. Этот аромат по своей притягательности, пожалуй, можно было бы поставить сразу после аромата свежеиспеченного хлеба и аромата брожения виноградного сусла. А если учесть, что Андрею даже представилась возможность взять руку Ларисы в свою, включив в общее впечатление еще одно чувство – осязание, то Эммануэль оставалась далеко позади.

– Ну, это наш чартер, – пытался объяснить Андрей. – Кстати, познакомься… Миша, – крикнул Андрей Михаилу.

Михаил подошел и слегка наклонил голову в приветствии.

– Познакомься, это мой друг и партнер Михаил.

– Лариса, – представилась женщина.

– Очень приятно, – еще раз отвесил вежливый поклон Михаил.

– Так что, Лариса, ты прилетела, можно сказать, на нашем самолете, – продолжил Андрей, улыбаясь.

– Это ваш самолет? – удивленно переспросила Лариса.

– Ну, не совсем наш… мы арендуем его для выполнения чартерных рейсов, – пояснил Андрей.

– Здорово! – восхищенно произнесла Лариса. – Молодец, Андрей. Так ты тут уже освоился…? Наверно уже всех знаешь…, как в Ростове?

– Ну, нет. До этого еще далеко.

– А я вот лечу и думаю, с чего начать? К кому обратиться? – продолжала Лариса.

– Насчет чего? – не понял Андрей.

– Ну ты же знаешь… У нас там такое творится…Что будет никто не знает.

– И ты решила на всякий случай рвануть на Кипр?

– Слушай, давай поужинаем вечером. Я тебе все расскажу. Может, сможешь чем-то помочь?

– Хорошо. А ты где решила остановиться?

– Еще не знаю.

– Так давай к нам, в Палм Бич, – предложил Андрей.

– Ой, спасибо, – радостно согласилась Лариса.

– Это и весь твой багаж? – Удивленно спросил Андрей, глядя на небольшую дорожную сумку, стоящую у ног Ларисы.

– Да, – засмеялась Лариса. – Времени на сборы особенно не было. Да я и не надолго. Не хочу Сережку одного оставлять надолго. За ним глаз да глаз нужен.

– А сколько ему? – спросил Андрей.

– 13.

– Я конечно не суеверный, но это, на самом деле, опасный возраст, – признался Андрей, беря стоящую около Ларисы сумку.

Они вышли из здания аэропорта и сели в такси. Кипрские таксисты примерно так же себя ощущают, как российские стоматологи и гинекологи в том плане, что редко или практически невозможно встретить таксиста киприота недовольного жизнью, так же, как и российского стоматолога или гинеколога. Пожалуй, кипрских таксистов можно поставить даже выше стоматологов и гинекологов в рейтинге удовлетворенности жизнью по той простой причине, что ни стоматолог, ни гинеколог никогда не поют когда делают свою работу во рту пациента, или… что там… вообще делают гинекологи, а кипрский таксист – это мобильный караоке. Создается впечатление, что человек вообще едет один в собственной машине и от радости поет во весь голос вместе с каким-то греческим певцом, голос которого несется из автомагнитолы. Тот факт, что в салоне еще кто-то сидит, нисколько их не смущает, а, возможно, пассажиры и рассматриваются, как зрители, возможно таксист ожидает, что они ему еще и поаплодируют. Не исключено, что пение – это своего рода маркетинговый ход, чтобы привлекать пассажиров в условиях жесткой конкуренции. Вот бы российским таксистам перенять этот опыт, и, вместо того, чтобы сидеть угрюмо в своих машинах в ожидании клиента, написать бы где-нибудь на дверце что-то типа: «Пою русские романсы», или «Спою блатное, по заявке».

Никому из троих сидящих в такси пассажиров даже не приходило в голову разговаривать в такси. Это казалось так же неуместно и некультурно, как разговаривать в театре оперы во время представления.

Едва такси остановилось у парадного входа отеля Палм Бич, как тут же подошел молодой человек в форме отеля, взял сумку Ларисы из багажника и понес в вестибюль.

– Вот тебе еще одно слово – “bell boy”, – сказал Михаил, обращаясь к Андрею. – По нашему «коридорный».

– Ух-ты, слово-то какое, – удивился Андрей. – У нас разве есть сейчас коридорные в гостиницах?

– Никогда не видел. Да что у нас, вообще, есть? Тараканы.

В тот день за стойкой ресепшн работал Яннис – улыбчивый молодой человек, который делал все для того, чтобы его русские гости не забывали свою родину. В каждом номере отеля имелась местная радиоточка, и, как только Яннис видел, что русские гости прошли в свой номер, он включал записи русских песен. Михаил был буквально в восторге, когда первый раз из любопытства покрутил выключатель, установленный в изголовье кровати и услышал песню своего любимого певца Михаила Шуфутинского. Действительно, это было необычно и приятно – выйти на лоджию с бокалом кипрского Каберне Совиньон, сесть на пластиковый стул и, потягивая вино, смотреть на завораживающий Средиземноморский закат под льющуюся из динамиков «Киса, киса, киса, ты моя Лариса. Мягкая, пушистая девочка моя».