Анна и Сергей Литвиновы - Десять стрел для одной

Но часто видела нечто потустороннее. И до сих пор видит.

Соседу – бодрому дядечке по фамилии Рыбаков – за неделю сказала: у тебя сейчас тяжелые дни. Будь осторожен. Больше отдыхай. Измеряй давление. Иначе погибнешь.

Тот отмахнулся.

Она наблюдала за его последним днем. Видела его контур. Как он – бледный, уставший, вялый – вышел в свой чахлый садик. Схватился за сердце. Прислонился к дереву. Постоял. Но потом все равно упорно склонился над грядкой.

И Ольга почувствовала, как посреди яркого солнечного дня на небе вдруг ослепительно вспыхнула звездочка.

Обернулась на соседский участок – Рыбаков недвижимо лежал, уткнувшись лицом в цветок.

Она не сомневалась: сосед умер. Но поднимать панику не стала. Зачем? Все равно поздно.

С Рыбаковым они почти враждовали. Но сейчас, когда докучливый сосед наконец отправился к праотцам, радости не было. Наоборот, давило четкое ощущение, что дальше будет лишь хуже.

Надя Митрофанова всегда нравилась старичкам. Бежит ей в парке навстречу дряхлый спортсмен в трениках советских времен и разбитых кедах – обязательно вытаращится, улыбнется, потом пару раз оглянется. Особо резвые и телефончик пытались просить. Димочка Полуянов однажды даже спасать ее выбежал. Тогда сосед, синеносый генерал в отставке, поймал девушку во дворе и разлился соловьем. О юности бравой, подвигах военных. Дышал алкогольными парами, намекал, что и сейчас ого-го. Надя пыталась сбежать – не отпускал, хватал за руку, вроде как по-отечески. Димке – когда тот спустился во двор – стреляться предлагал.

– Беда с тобой, Надюшка, – беззлобно хохотал Полуянов.

А Надя злилась: до чего природа несправедлива!

Вот Димочка – ее даже старше. И у него при этом полно юных, безупречно красивых поклонниц. А она – будто комическая героиня – отбивается лишь от дряхлых сатиров.

Причем везде.

Надя работала в историко-архивной библиотеке, и ее популярность у старшего поколения здесь эксплуатировали нещадно. Задремлет ли в читальном зале вздорный, очень пожилой академик, или в буфете орденоносному старцу привидится, что его обсчитали, конфликт улаживать всегда Митрофанову зовут.

Спасибо, читающая публика хотя бы не пьет.

Историческая библиотека для иных мастодонтов милее дома родного. Есть экземпляры, кто по двенадцать часов здесь просиживает. Сотрудницы для них «доченьки», которым подробно рассказывают о хворях, жалуются на хамство врачей и низкую пенсию.

Митрофанова выслушивала дребезжащие, повторяющиеся изо дня в день истории терпеливее всех. И начальница предрекала: «Вот влюбится в тебя какой-нибудь членкор Академии наук! Бросит к твоим ногам – руку, сердце, квартиру на Ленинском!»

«Ух, я Диме тогда потреплю нервы!» – мечтала Надя.

Но пока никаких меркантильных предложений ей лично не поступало.

Зато в честь праздника Первого мая (которое выпало в этом году на Пасху) профессор Юрлов, постоянный посетитель их зала, решил подарить историко-архивной библиотеке семейную реликвию – Библию XVII века. И поставил непременное условие: за книгой к нему домой должна явиться непременно Митрофанова.

Надя перепугалась, бросилась к начальнице:

– Не поеду ни за что!

Та возмутилась:

– Это еще почему?!

– Вдруг украдут, потеряю? Миллион двести мне потом из своего кармана платить?

Шефиня снисходительно усмехнулась:

– Кто тебе про миллион двести сказал?

– Юрлов. Говорит, что второе издание – 1756 года – недавно на аукционе за восемьсот тысяч ушло. А у него 1751 год, минимум в полтора раза дороже!

– Чушь, – отрезала начальница. – Видела я эту его Библию. Состояние ужасное, первой страницы нет. В таком сохране – пятьдесят тысяч максимум.

– Но все равно антикварная, дорогая книга. Как я ее повезу – на метро? Машину мне выделяйте.

– Какую? – нахмурилась шефиня. – «Волгу» нашу разъездную? Она второй месяц в ремонте. А ты водить умеешь. И автомобиль в семье есть. Сложно, что ли, съездить? Помочь родной библиотеке? – Скорбно закатила глаза, добавила: – Или хочешь, чтобы мы тебе бензин из наших жалких фондов оплатили?

– Да при чем здесь бензин? Моя работа – библиотекарь. А не шофер. И не курьер.

– Надежда, не капризничай, – строгим голосом потребовала начальница. И со вздохом добавила: – Раз ты такая корыстная, дам тебе отгул.

Надя молчала.

– Даже почти два. Ехать к профессору можешь завтра прямо с утра. А потом на работу не возвращаться.

– А раритет куда девать? Домой везти?!