Владислав Вишневский - Аллегро

К концу матча команда музыкантов всем составом, забыв про свои ворота, как в хоккее, отчаянно бросается отыграть хотя бы один мяч, чтоб размочить… Но защитники соперников ловко отбирают мяч, пасуют его своим нападающим, и те — почти беспрепятственно, обыгрывая вратаря Тимофеева, вгоняют мяч в пустые ворота, пожалуйте вам, очередной… «Гол-л-л!», «Го-о-ол!», О-о-о-о…

От дальнейшего роста забитых мячей, спас судья, в свисток дунул, замотал суматошно руками… Всё-всё! Время. Кранты! В смысле, конец матча.

Усталые, потные, грязные, стаскивая обувь, трико, музыканты набрасываются на Тимофеева…

— Ёпт, дырка, дырка! Все голы из-за тебя… Проиграли! Надо было сразу сменить тебя… — стонет Кобзев.

— Ты что, специально, да? Подыгрывал, да? — нависает над бывшим вратарём Мальцев. Сам по себе он рыжий, когда нервничает или волнуется, на лице отчётливее проявляются конопушки, словно Генка под дуршлагом загорал.

Тимофеев вяло огрызается. Явно не его день сегодня.

— Я? Нет… Просто защита… — переводит стрелки. Это слышит Хайченко, старшина, Константин Саныч.

— Что? Какая защита? — В запале ещё, защищаясь, орёт Хайченко. — Да мимо меня ни один «сундук» с мячом не прошёл, — это он о «вражеской» контрактной силе так небрежно отзывается. — Ни разу… Я, мы… Мы хорошо играли, нормально…

Трушкин азартно это подтверждает. Армянское лицо Трушкина сейчас особенно выразительно: пыльное, в потных потёках, уши красные, на лбу и локтях ссадины…

— Мамой клянусь, старшина на подходе ещё всех валил, и я так же… Ол-ле, ол… Мы им!..

Он правду говорит, именно так и было. Как и то, что валились они обычно все вместе, барахтались в пыли, как на борцовском ковре. Один судья и мог их растащить, и то не сразу…

— Я же кричу тебе, смотри, Тимоха, — мельничными крыльями, машет руками Хайченко. — Слева тебе сейчас — этот — ударит, слева, а ты смотришь вправо…

— Причём тут зашита, — вступается Завьялов. — Правый край нападения у нас не работал… Меньше пива надо пить Мальцеву, и больше распасовывать, а не Бекхема из себя изображать… Тоже мне ещё Марадона.

Мальцев парирует.

— Я не Марадона, я Эспозито, если хочешь знать… И вообще, с больной головы не надо на нас… Не надо! Голы пропустила защита, а не нападение… Защита! Нас блокировали…

В общем бедламе разборок один только человек похоже не участвует, сам виновник поражения, Тимофеев. Не понятно к кому вообще, и зачем именно сейчас, он вдруг произносит:

— Уже неделя… А она не звонит, не пишет… Полный мажор!

Это звучит странно и парадоксально, по крайней мере для старшины.

— Вот именно, — юлой крутясь в поисках второй штанины брюк, злится Хайченко. — Накидали нам полный мешок… — Потом до него доходит, что он вроде бы не в тональность с горе-вратарём попал, исправляется. — Что? Кто не звонит, судья? Он нормально… свистел… Ты что? Ты перегрелся что ли, Тимофеев? Оглох? Я тебе кричу: смотри конопатого, Женька, кладовщика, он бегает быстро и бьёт «листом»… Как из пушки, гад. Вот он и…

Тот странный вопрос расшифровывает один только Кобзев, потому что, переодеваясь, ближе к Тимофееву сидел.

— Ты и здесь о ней, Женька? Вот, чёрт! — в сердцах звучно шлёпает руками по своим грязным коленям. — Мы тебя зачем на ворота поставили, а? Скажи мне: зачем? Чтобы ты о чём не надо здесь думал, да? Нет. Чтобы ты наши ворота защищал. Чтобы отвлёкся. А ты?

— Я отвлёкся… — вяло подтверждает Тимофеев.

— Куда ты отвлёкся? — раздосадовано ловит последнее старшина, вновь с надрывом наседает. — Ты что! Тебе нельзя было отвлекаться… Мы же проиграли от этого… Тоже мне вратарь нашёлся… Дырка! Слаб-бак!

— Я ж говорил, не надо было… — вяло защищается Тимофеев. — Я не в форме…

Чепикова это неспортивное заявление сильно возмущает.

— Какая форма? — орёт он. — Какая нам здесь форма нужна была: на голову каску, на ноги щитки? Мы проиграли!! Понимаешь, проиграли! Позор!! Весь полк теперь смеяться будет.

— Не мог настроиться… — вяло продолжает оправдываться дырка-вратарь.

Один Кобзев похоже точно понимает причину проигрыша.

— Ты, может, теперь умирать здесь с тоски ляжешь, а? — выразительно глядя, с нажимом, спрашивает он.

— Может… — соглашается Тимофеев. — Вы не понимаете…

— Вы это о чём? — найдя наконец ногой вторую штанину, настораживается Константин Саныч. — Из-за проигрыша что ли? Ха, из-за этого. — Машет Тимофееву рукой, возьми, мол, себя в руки, парень, не расстраивайся. — Мы им в следующий раз таких плюх накидаем… Мало не покажется. Подумаешь 5–0. Я, например, помню, когда мы проигрывали и 25-0. И что? Ничего, пережили. Потренироваться нам только, и всё…