Константин Злобин - Дело возмущенных мертвецов

Излучатель работал исправно. Все, кто подходил к двери, оказывались в сфере его поражения. От небольшого движения Костиных пальцев несчастные то дико хохотали, то били себя в грудь, то горько рыдали. Снятыми с пожарного щита баграми их оттаскивали в сторону, а вместо них гнали новых.

Вскоре нападавшие истощили резервы. Те, кто мог самостоятельно передвигаться, подгоняемые страхом пустились наутек. Другие сворачивались калачиком на полу и тихонько повизгивали. О дальнейшем штурме квартиры не могло быть и речи.

— Константин, — раздался усиленный мегафоном голос. — Это говорит Олег Игоревич. Вы прекрасно понимаете, что ваше положение безвыходно. Чего вы добиваетесь — остаться жить в этой квартире? Вы не так глупы, чтобы понять, что это невозможно. Прекратите бессмысленное сопротивление и дайте нам войти. Обещаю, что вам не причинят вреда. Решайте сейчас.

Костя использовал передышку для охлаждения прибора. Не теряли времени и его противники, проделывая какие-то манипуляции около входной двери. Костя то и дело поглядывал на часы — «Через двадцать минут врублю на полную мощность — так, чтобы пробки перегорели».

Но случилось то, чего Костя никак не ожидал — электричество погасло прямо сейчас. Излучатель без электричества превратился в бесполезный металлолом. Оставалась надежда на баррикаду.

— Константин, — снова раздался голос управдома. — Мы даем вам последний шанс — выходите.

Костя не ответил. От внезапно наступившей тишины зазвенело в ушах. «Неужели они отступили? Не может быть».

Не успел он додумать, как раздался взрыв. Он был так силен, что взрывная волна, промчавшись по квартире, перевернула диван и перекинула через него Костю. Совершая в воздухе кульбит, Костя успел заметить, как подпиравшее дверь пианино словно шар в боулинге несется через квартиру. Сметая все на своем пути, разбросав комод и стоявший на нем излучатель, пианино запнулось на завернувшемся ковре, подпрыгнуло как мячик и, выбив из рамы стекла, застряло в окне. В комнату ворвались порывы холодного ветра.

Из своей комнаты высунулась испуганная Маша, и Костя закричал ей.

— Не смей! Иди к себе.

По квартире уже скользили лучи полицейских фонарей. Маша успела увернуться от протянутых к ней рук и перед носом полицейских захлопнула дверь.

— Ну, с этим мы еще разберемся, — сказал Свинищев, постучав костяшками пальцев по Машиной двери. — Главное, что птичка в клетке.

Оглушенный Костя поднялся на ноги и исподлобья глядел на вышагивающего по гостиной Свинищева. Капитан поднял валявшийся стул.

— И стоило городить городки? — вальяжно усаживаясь, произнес он. — Чего ты хотел этим добиться? Монополии на сбор мочи во всем доме? Или хотел стать тараканьим вождем? Ха-ха. Ведь это твоих рук дело? Нет, таким как ты не место в наших рядах.

— В ваши ряды я не стремлюсь.

— Знаешь, чего я хочу больше всего — чтобы ты заткнулся. Ненавижу таких умненьких, аккуратных, воспитанных. Заканчиваете институты, а потом сидите в своих кабинетах, боитесь испачкаться и указываете, что и кому делать. А еще вы не умеете проигрывать. Смотри, только не заплачь — я этого не люблю.

Костя не думал плакать, а только сжал кулаки.

— Вам это не сойдет…

Он не договорил. Дверь в Машину комнату распахнулась и…

— Нет! Куда? — закричал Костя, но тут случилось совсем непонятное.

За Машей из двери вышла подталкиваемая управдомом… Клара Васильевна. «Значит, она все-таки приехала, но когда? И откуда там взялся управдом?» Костя пытался найти объяснение, переводя взгляд с Маши на старушку, а затем на торжествующего управдома. Только сейчас он заметил, что в руке Олега Игоревича поблескивает пистолет.

— Опять все приходится делать самому, — управдом подтолкнул женщин к Свинищеву. — Теперь все в сборе. Заканчивайте этот балаган. И побыстрее.

Костя не мог оторвать взгяд от неизвестно откуда взявшейся хозяйки квартиры. Она как две капли воды была похожа на свою младшую сестру — та же прическа, то же лицо, только бледнее, и даже еле заметное дрожание головы. В довершении сходства на ней был тот же в розочку халат.

«Почему Маша не сказала, что она приехала? Все могло быть иначе…»

Костины мысли прервал жесткий голос управдома.

— Ты знаешь, что делать, — сказал он Свинищеву. — Мой человек ждет вас.

— А если нас кто-то остановит?

Олег Игоревич усмехнулся.

— В новогоднюю ночь? Сейчас во всей стране нет ни одного трезвого человека. Можно Ленина вынести из Мавзолея — никто не заметит. Берите мальчишку и закончим с этим.