Константин Злобин - Дело возмущенных мертвецов

Андрей поплелся к корзине, около которой толпилось немало студентов. Через несколько минут он вернулся к Косте, сияя до ушей.

— Эх, ты, — сказал он другу. — Взял какое-то барахло, а я смотри, что нашел.

Он продемонстрировал Косте свою находку. Это был женский сапог, почти новый, если не считать немного сбитого каблука. Подошва сапога была красного цвета и, судя по ее виду, ни разу не ступала за порог дома. Блеск черного лака слепил глаза.

— Смотри и учись, — говорил довольный Андрей. — Тут хоть есть на что посмотреть, не то, что твоя развалюха.

Тем временем студенты расселись по местам. Учитель поднялся из-за стола и подошел к корзине. В ней осталась одна детская босоножка.

— Очевидно, что сегодня у нас есть отсутствующий. Что же, когда он объявится, дайте мне знать — я награжу его туфелькой для Золушки.

В классе послышался смех.

— А теперь продолжим, — снова заговорил преподаватель. — Только что вы взяли не просто некий предмет, но вместе с этим выбрали тему своего будущего диплома. Повторю еще раз — эта вещь будет с вами до последнего курса и не думайте, что можете забросить ее на пять лет в дальний угол. Семестр за семестром мы с вами будем возвращаться к вашей, назовем это «уликой», чтобы через пять лет вы смогли разыскать или в крайнем случае точно описать хозяина этой обуви. Вам понятно?

В аудитории царила полнейшая тишина.

— Вот и прекрасно. Считаю своим долгом предупредить, что для криминалиста потеря улики влечет за собой очень неприятные последствия. В вашем случае — это исключение из института. Если же говорить о самих артефактах, то я искренне завидую тем, кто не побрезговал и выбрал старую обувь — вам будет, что рассказать на экзамене. Гораздо сложнее будет тем, кто выбирал из новенького, а сейчас откройте ваши тетради и запишите тему первого урока: «Десять правил криминалиста». Правило первое…

Первый учебный день группы КрЭк13 подошел к концу. Друзья покидали институт, неся под мышками два пакета. У Кости он был поменьше, а у Андрея — большой, из которого торчал край лакированного голенища.

— Ты был прав, — сказал Андрей. — Теперь я сам вижу, что нужно было брать что-то другое.

— Если хочешь, могу с тобой поменяться.

— Нашел дурака. Такой экземпляр я не отдам никому, — Андрей любовно погладил свою ношу. — Пора уже и замутить с кем-нибудь, а то второй день в Москве, а я еще не познакомился ни с одной москвичкой.

— Для начала вернемся домой, — спустил его с небес Костя. — Как будем добираться?

— Конечно, на метро.

***

Еще издали, подходя к дому, друзья заметили настоящее столпотворение.

«Неужели опять похороны?» — подумал Костя, потому что у подъезда, как и вчера, собрались люди пенсионного возраста.

Старики с неожиданной для них энергией осаждали синий с желтой полосой фургон, на кузове которого было написано «Фонд «Последняя радость». С подножки автомобиля, как с броневика вещал управдом Олег Игоревич.

— Пожалуйста, не нужно шуметь! Мы с вами не на рынке. Все давно решено — бесплатная аппаратура предоставляется в порядке очереди — то есть по старшинству. Не напирайте, пожалуйста! Марфа Тимофеевна, вы уважаемая женщина, что же вы делаете?

— А я, по-вашему, Олег Игоревич, разве не самая старшая? Я их всех помню, когда они еще под стол пешком ходили, — кричала Марфа Тимофеевна, стараясь взобраться на подножку грузовика.

— Зачем же вы на себя наговариваете? — укорял ее Олег Игоревич, с трудом удерживая верховенствующее положение над толпой. В его руке была пачка листов. — У меня здесь полный список жильцов с номерами квартир и датами рождения. Марфа Тимофеевна, да вы посмотрите на себя — вы нас всех еще переживете. К тому же у вас есть дочь, а по условиям договора с фондом «Последняя радость» аппаратура предоставляется только одиноким.

— Правильно! — поддержала управдома другая старушка. — Я старше Марфы. Давайте мне телевизор.

Марфа Тимофеевна глянула на соперницу и расплылась в злобной улыбке.

— Это кто тут в старики записался, ты Алексеевна? Ты же на девять лет моложе меня. Погоди, сначала пожилым раздадут, а потом и до вас молодых очередь дойдет.

— Ах ты, малолетка, — взъярилась Федора Алексеевна. — Да, я вдвое старше тебя. Ты давно в зеркало-то смотрела? У меня морщин в пять раз больше.

— Мне в зеркало смотреть не нужно. У меня документ есть. Он мне вместо зеркала. Я пенсию получать стала, когда ты еще в школу ходила. Я старше, а ты пойди подрасти.