Сергей Лушников - Миф

Ее тонкие, безупречно розовые губы, сразу же мгновенно приоткрылись для того, чтобы произнести мне короткую, но такую понятную фразу, которая выдавала ее нынешнее состояние с лихвой. И как обычно в таких случаях она стала потирать пальцы рук.

– Ну, наконец – то.

– Рассказывай, – нетерпеливо потребовал я, готовясь услышать все что угодно – вплоть до вселенского заговора, в котором участвовала и моя младшая сестрица.

– Может, для начала сделаешь заказ? – предложила Мирослава, из чего я сделал первый вывод: беседа предстояла долгая.

Но то, что я увидел и услышал далее, перечеркнуло все мои самые всевозможные варианты, которые могли объяснить ее поведение. Услужливый официант пошел выполнять мой заказ, а я уставился на сестру, ожидая от нее продолжения. Мирослава отставила свою тарелку с остатками еды чуть в сторону, тяжело выдохнула и потянулась к сумочке, которая висела на стуле. Я лишь наблюдал за ее движениями. Через мгновение она протянула мне черно-белый снимок. Я вначале недоуменно уставился на сестру, а затем уже стал смотреть на фото.

Снимок был старый, черно – белый и не совсем качественный. Тот, кто его проявлял, был явно непрофессионал. Новичок-любитель – одним словом. На фото были запечатлены люди, стоящие в ряд в расслабленных позах. Семь человек: пятеро мужчин и две женщины. Одеты неброско, как вроде бы для загородной прогулки, что, впрочем, было недалеко от истины, так как вокруг них развивались кроны деревьев, что-то из породы хвойных. Так сразу и не разберешь. На заднем фоне виднелся автомобиль. «Москвич». Модель «Иж – Москвич-412ИЭ», с круглыми фарами и решетками с двумя горизонтальными брусьями. Я присмотрелся к лицам людей на снимке. И каково же было мое удивление, когда среди них я узнал маму и папу. Совсем еще молодых, излучающих радость и возбуждение, как мне показалось на первый взгляд. Но самое главное и поразительное было то, что пятеро из семи человек на фото, были перечеркнуты крест – накрест обычным карандашом. В том числе и мои родители. Какая-то чертовщина. Кому понадобилось делать подобную отметку? А главное – зачем? Я перевернул фотографию. Обратная сторона была абсолютно чистая. Ни надписей, ни пометок.

Принесли мой заказ, но к еде я не притронулся. Я уставился на Мирославу, при этом стуча указательным пальцем по снимку. Предоставленное фото я видел впервые. В наших семейных альбомах я подобного снимка не замечал.

– Откуда у тебя это фото? – спросил я у сестры.

– Наших родителей ты видишь? – проигнорировав мой вопрос, Мирослава задала свой.

– Ну, конечно.

– А теперь прочти вот это.

Мирослава снова потянулась к своей сумочке и вынула оттуда сложенный напополам лист бумаги, вырванный из обычного блокнота для записей который можно было купить в любом канцелярском отделе. Все это можно было сравнить с игрой фокусника, демонстрирующего свои пассы, забирая все внимание собравшейся публики на своих магических приемах. Сначала фото, теперь вот лист, исписанный простой ручкой для письма. Я протянул руку и поднес листок для чтения. Почерк вполне понятный, слегка размашистый. У некоторых моих студентов манера письма была и похуже, почти как у медиков, выписывающих рецепты, – одни сплошные закорючки.

«Здравствуй, Вадим! Пишу тебе письмо, решив прибегнуть к старому и проверенному способу.

Хочу сразу тебе сказать, что побудило меня написать тебе письмо – это последние события, о которых я узнал совершенно случайно. Мне больно осознавать, что все мы стали непосредственными участниками и заложниками прошлого. Вся реальность случившегося с нами связала нас в тесный клубок. Клубок, сотканный изо лжи и молчания. Мы закупорили сковывающею нас тайну на долгие годы. Продолжать можно долго, но от этого легче никому не станет. Мы жили своей жизнью, как будто ничего и не было, но каждый проживал ее по – своему. Позабытый всеми нами «миф». Теперь же все изменилось. И смерть Зинаиды – тому явное подтверждение. Это был первый сигнал. Закон бумеранга никто не отменял. Нам все вернулось…»

Я закончил читать это странное, недописанное письмо, а мои мысли моментально образовались в рой вопросов, на которые я естественно ожидал услышать ответы. Если я не ошибаюсь, то в письме упоминалась моя родная мать. Фотография только подтверждала мой первый итог. Что за тайны хранит письмо? О каком «клубке, сотканном изо лжи и молчания» упоминает неизвестный? И эта странная фраза «нам все вернулось»? Зачем было метить пятерых? Почему не всех? И что он хотел сказать о смерти моей матери? Смерть ее – подтверждение чего? И самый главный вопрос: «Кто автор этих строк»? Совершенно ничего не понятно. Сплошная абракадабра. Сплетенный узел, который не разорвать. Понятное дело, что теперь мне было не до еды. Я уставился на сестру, в надежде получить любое, даже маломальское объяснение.