Темпл оглядел комнату. На сей раз взгляд его задержался на каком-то округлом сероватом предмете, лежащем в углу возле двери, но тут же проследовал дальше, внимательно изучая обстановку гостиной.
– А у тебя словно и ничего не изменилось: все те же пухлые фолианты – разве только их стало еще больше, тот же запах препарированных костей, старых и свежих… где ты здесь анатомированием занимаешься: небось, на подоконнике, как в студенческие времена?.. Вот только теперь ты пригрет славой, не правда ли?
– Слава… – задумчиво произнес Финдлей. – Ну, вряд ли есть смысл называть это славой. Таких, как я – соответствующих определению «известный специалист в сравнительной анатомии», – поистине пруд пруди.
– Что ж, «известный специалист в сравнительной анатомии» – тоже неплохо. Во всяком случае, это на положительной стороне шкалы. А на отрицательной и нет ничего, так ведь? Как говорят, «не жениться – не разориться». Верно?
– Пожалуй, – Финдлей внимательно посмотрел на своего собеседника.
– Отличный выбор, замечательный образ жизни. Увы, не для меня. Я предпочитаю азарт, опасность, риск, но – при всем этом! – Темпл неожиданно резко возвысил голос, а взгляд его вернулся к серому предмету возле двери, – считаю, что есть какой-то предел негуманности, который запрещено преступать даже деятелю науки. Пускай он и сравнительно известный анатом. В частности, никак нельзя использовать черепную коробку человека в качестве дверного фиксатора! – Он быстрыми шагами пересек комнату и решительно поднял этот предмет.
– «Черепную коробку человека», боже мой… – с легким недоумением повторил Финдлей. – Ну, как видишь, это не она. Или не видишь? Ты действительно забыл все, чему учился?
– Не забыл. И призна́ю, это не кости черепного свода Homo sapiens . – Темпл повертел странный предмет в руках, рассматривая его с подлинным интересом. – Но что это за дьявольщина такая?
То, что он назвал «дьявольщиной», и в самом деле выглядело необычно. Безусловно, кость, округлая, полая внутри, чем-то в самом деле напоминающая черепной свод, а еще больше громадную, объемом с три сжатых кулака, луковицу жилетных часов.
– У тебя и в самом деле плохая память. – Финдлей усмехнулся почти естественно, лишь самый внимательный наблюдатель мог бы уловить в его голосе напряженность. – Это средняя часть пазушной полости кита, то есть в данном случае, можно сказать, ушная кость – по крайней мере, у китообразных ее функции таковы. Булла.
– А. Конечно, – интерес Темпла мгновенно угас. – Ethmoid bulla . Я и вправду забыл многое из… Из прошлой жизни.
Он положил костяную полость на невысокий шкафчик, рядом с гантелями и боксерскими перчатками.
Некоторое время оба молчали.
– Возвращаясь к твоему предложению выступить в этой одноактной пьеске, которую вы подготовили на Рождество, – промолвил Темпл, словно ничего не случилось, – скажу: что ж, я готов. Роль прочитал и заучил – хотя, боюсь, она мне не очень подходит. Тут бы найти совсем молодого парня…
– Не скажи! Это как раз роль для человека, прощающегося с молодостью.
– Вот как? Человек, прощающийся с молодостью, оплакивающий свою раннюю зрелость… Да, такое я могу сыграть. Просто, весело и без неуместного трагизма. Хорошо, пошли в зал, посмотрим, как там все получится…
Когда они вернулись, небольшие часы на каминной полке пробили половину второго ночи; циферблат был едва различим в полумраке, потому что с момента ухода из комнаты хозяина и гостя туда пару раз наведался слуга, который не только подложил угля в камин, но вдобавок опустил жалюзи и задернул тяжелые шторы. Ничего, кроме тиканья часов, не нарушало покоя хранящихся в гостиной книг и костей. Отсветы каминного огня плясали по потолку, ложились багряными пятнами на стол – и черепа́ животных, отбрасывавшие причудливые тени, выглядели будто гротескная иллюстрация для романа ужасов.
Наконец тишина была нарушена звуком ключа, повернувшегося в замочной скважине, хлопком входной двери, шумом приближающихся по коридору шагов. Затем открылась и внутренняя дверь. Двое мужчин вошли в освещенное, согретое камином пространство; впрочем, Темпл, стремительно шагавший первым, не обратил внимания на теплоту воздуха, его лицо и так было разгорячено праздничными возлияниями, а пальто широко распахнуто, как будто на дворе не декабрь. Он глубоко засунул руки в карманы, покачался с носка на пятку, затем резко развернулся – и, кажется, был глубоко озадачен, обнаружив себя в компании Финдлея. Мозг его, под воздействием алкоголя отбросивший дипломатию, настойчиво подсказывал: им нет причин находиться рядом, даже в праздники.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу