Лавди кивнула.
– Очень хорошо. Скажите, пожалуйста, что этот бардак напоминает вам прежде всего, какие ассоциации первыми всплывают в вашем воображении?
– Комната оксфордского первокурсника после набега недолюбливающих его студентов, – быстро ответила Лавди.
– Именно! – Мистер Гриффитс не скрывал удовольствия. – Я вижу, мы в целом мыслим в одном направлении, невзирая на некоторые мелкие разногласия. Будьте уверены, мы станем продвигаться навстречу друг другу шаг за шагом, словно инженеры, роющие с разных сторон туннель под Альпами, и в конце концов встретимся в одной точке и пожмем друг другу руки. Кстати, я договорился с посыльным, который носит почту в Тройтс-хилл. Ему вполне можно доверять, и, если вы дадите этому малому письмо, оно будет у меня в руках не позднее чем через час.
Было около трех часов пополудни, когда Лавди въехала в Тройтс-хилл через парковые ворота, миновав тот самый домик, где старина Сэнди встретил свою смерть. Этот маленький милый коттедж утопал в диком винограде и рододендронах, и по его виду совершенно нельзя было предположить, что там недавно разыгралась трагедия.
Тройтс-хилл окружали большой парк и сад, да и само здание, возведенное из красного кирпича, возможно, в те самые времена, когда вкусы Вильяма Голландского [65]входили в моду, выглядело внушительно. Фасад создавал впечатление заброшенности, лишь восемь центральных окон, судя по всему, вели в обжитые помещения. На остальных окнах не было ни ставен, ни занавесок; исключение составляли только два окна в дальнем конце спального этажа, северном крыле (по-видимому, именно там сейчас жили больной и его мать), да два окна на противоположном конце первого этажа (вероятно, здесь располагался кабинет мистера Крейвена). Размеры дома позволяли предположить, что если разместить тифозного больного в одном его конце, он будет полностью изолирован от остальных, а мистер Крейвен-старший, обосновавшись в дальних комнатах южного крыла, обеспечит себе полный покой и отгородится от незваных гостей, что, несомненно, очень важно для его занятий филологией.
И дом, и неухоженный сад несли на себе явственный отпечаток бедности хозяина. Веранда, тянувшаяся вдоль фасада, на которую выходили все окна первого этажа, отчаянно нуждалась в ремонте: дверные косяки и перемычки над окнами, подоконники и балконы просто умоляли хотя бы покрасить их наконец. «О, горе мне! Я знавало времена куда лучше!» – всем своим видом говорило парадное крыльцо.
Дворецкий, Джон Хэйлс, встретил Лавди, принял ее чемодан и сказал, что покажет отведенную для нее комнату. Это был высокий мужчина крепкой комплекции с румяным лицом, на котором застыло выражение сочувствия. Фантазия легко рисовала, как они то и дело спорили со старым Сэнди. С Лавди дворецкий вел себя просто и довольно фамильярно, определив для себя, что место переписчицы среди прислуги – примерно как у бонны: чуть пониже личной служанки хозяйки и чуть повыше горничной.
– Нам сейчас рук не хватает, – говорил он с ярко выраженным камберлендским произношением, шагая впереди Лавди по широкой лестнице. – Несколько служанок испужались лихорадки и сбежали. Остались только кухарка да я, потому как Могги, единственную оставшуюся служанку, отрядили прислуживать хозяйке и мастеру Гарри. Надеюсь, вы лихорадки не боитесь?
Лавди заверила дворецкого, что вовсе не боится, и спросила, живут ли «хозяйка и мастер Гарри» в той самой дальней комнате северного крыла.
– Да, – ответил тот, – там удобно ухаживать за больным. Прямо оттудова к кухне ведет лестница. Мы оставляем все, чего хочет хозяйка, на ступенях, а потом приходит Могги и забирает. Сама Могги никогда не заходит в комнату больного. Думаю, вы будете редко видеть хозяйку.
– А когда я увижусь с мистером Крейвеном? Сегодня за обедом?
– Ну, эт’ вам никто не скажет. Он иногда за полночь из кабинета выходит, бывает, до двух-трех ночи засиживается. Я б не советовал вам дожидаться, пока он решит отобедать, лучше выпейте чаю, да вам подадут отбивную. Хозяйка никогда не ждет хозяина к столу.
Тем временем дворецкий занес чемодан мисс Брук в одну из комнат, выходящих на галерею.
– Это комната мисс Крейвен, – пояснил он, – мы с кухаркой решили, лучше вам поселиться тут, потому как здесь не надо особенно убираться, а работа есть работа, особенно когда рук не хватает. Боже правый! Глядите-ка, кухарка до сих пор здесь возится!
Последние слова прозвучали, когда в комнате обнаружилась кухарка с тряпкой в руках, вытирающая зеркало. Кровать уже действительно была перестелена, однако в остальном комната выглядела почти такой же, какой мисс Крейвен в спешке оставила ее.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу