Екатерина Барсова - Грааль клана Кеннеди

После беседы с Хелен они молча шли по улице, размышляя каждый о своем. Справа и слева тянулись древние эдинбургские дома.

Маруся так устала, что плохо помнила, как добрались до отеля и как она легла в постель. В голове мелькали огни, золотистые всполохи, звучал голос Марка – то насмешливо-громкий, то нежный и тихий. И какая-то музыка. Незаметно Маруся провалилась в сон. А проснулась от того, что Марк сидел рядом и смотрел на нее. Заметив, что она проснулась, он провел рукой по ее волосам.

– Ты хочешь спать?

– Нет.

– Тогда пошли, встретим рассвет.

Они вышли из гостиницы, Маруся споткнулась и взяла Марка за руку. И они шли так всю дорогу.

Марк привел ее на какой-то холм. Солнце лежало в темной пелене, потом край неба стал светлеть, и вот упругий красный шарик вытолкнулся вперед и стал подниматься вверх. Как завороженная Маруся смотрела на него. Потом небо зарозовелось, и солнце стало бледнеть, приобретая ровный золотистый свет.

– Как красиво! – выдохнула она.

Эдинбург расстилался перед ними: серые крыши домов, ровные прямоугольники зелени, древний замок с крепкими стенами. Отблеск солнца воспламенял город, и в его сумрачной серости проступали красные, белые, терракотовые пятна.

– А как ты относишься к словам Хелен, что Кеннеди – древний шотландский род, а Джон – воплощение короля Артура? – спросила Маруся.

– Ну нам же сказала Элизабет, что ее бабушка может говорить невероятные вещи. А наше дело – верить им или нет. Здесь много странностей, загадок…

– Да…

– Ты веришь, что существует «проклятие Кеннеди»? – тихо спросил Марк.

– Не знаю. Но многие из клана Кеннеди плохо кончили. И никто не смог больше стать президентом. У Эдварда Кеннеди, младшего брата Джона, как и у Роберта, были для этого все данные. Но трагический случай перечеркнул их. Нелепая автокатастрофа. Сам он спасся, а его спутница – нет. И Эдварда обвиняли в том, что он бросил умирать свою помощницу в автомобиле, упавшем в воду. Не оказал помощи. Так или иначе, на его репутацию легло несмываемое пятно. А Джон Кеннеди-младший, сын президента, и вовсе погиб в авиакатастрофе вместе с женой и свояченицей, не дожив и до сорока лет.

Наступила тишина. Как будто бы трагический дух клана Кеннеди витал рядом. Маруся тряхнула головой, отгоняя наваждение.

– Что будем делать дальше? – тихо спросила она.

– По-моему, мы заслужили небольшой отдых. И теперь наш путь лежит в Лондон. Расслабимся там.

– А потом, может быть, заедем в Бретань? К Кате?

– А потом куда-нибудь еще… – Марк обнял ее. – Русечка…

– Что?

– Тебе со мной хорошо, правда?

В ответ она улыбнулась и, поднявшись на цыпочки, поцеловала Марка в щеку.

– Ты даже не представляешь, как хорошо!

Вдруг что-то остро кольнуло в сердце. Почему-то подумалось, что это дело так просто не отпустит ее. Но волевым усилием Маруся прогнала слабое шевеление тревоги.

Он лег отдохнуть, но спать ему пришлось недолго. Отец поднял его через час.

– У нас мало времени.

– Я успею дочитать дневник Освальда?

Отец посмотрел на часы.

– У тебя есть полчаса.

– Хорошо.

Он сидел в комнате, окна которой выходили в сад.

– Будешь здесь или пойдешь в сад? – поинтересовался отец.

– Нет. Здесь…

– Через полчаса я зайду. Отдам пока необходимые распоряжения.

Он кивнул, взял в руки листы и продолжил чтение, жадно вчитываясь в каждую строчку.

«Справа раздался шорох, но я даже не повернул головы. Да поможет мне Бог!

– Все в порядке, Ли? – раздался знакомый голос.

– Да.

– Ну и хорошо. Мы с тобой герои, правда?

Но я стиснул зубы и был весь внимание.

Я молчал. Рев толпы становился все сильнее. Сейчас, вот…

Раздалось три выстрела, от напряжения страшно заныл затылок. Но странно – я даже не понял, стрелял я или нет. Наконец я повернул голову вправо. И встретил насмешливый взгляд Алекса.

– Ну вот все и закончилось, Ли! Ты можешь идти домой. Ты свободен. И ты… настоящий герой!

– Правда? – пробормотал я, не ощущая ни радости, ни удовлетворения. Хотелось только одного – домой и спать, спать, спать. А потом проснуться и пойти на прогулку с Мариной и дочкой, и купить им по мороженому, как недавно. Да. Мне страшно захотелось домой…

– Значит, я могу идти?

– Да. А винтовку оставь здесь. С собой не бери, понял?