Екатерина Барсова - Грааль клана Кеннеди

– Марусь, ну сама посуди… Настюхе три годика, как я могу ее оставить?

– А раньше, значит, мог, когда мне лапшу на уши вешал?

– Я думал… – И здесь он не закончил фразу…

Маруся резко дернула рукой, и черный кофе вылился на белоснежную Костину рубашку. Он вырвался к ней на свидание в обеденный перерыв.

Она встала со скамейки и пошла быстрым шагом, с трудом удерживаясь от рыданий.

Слезы все-таки прорвались наружу, Маруся свернула в какую-то подворотню и рыдала там, забившись в закоулок. Рыдала всю дорогу, когда ехала обратно домой. Бежать, бежать куда глаза глядят. Нужно срочно куда-нибудь уехать.

Дома какое-то время она бесцельно ходила из угла в угол. Затем разделась и юркнула под одеяло. План на завтра был прост. Ей нужно было снять наличность и забронировать тур на две недели на Мальдивы или Сейшелы, и там расслабиться по полной, чтобы в голове осталась лишь пустота и только ненавязчиво, убаюкивая, шелестели волны. Расслабиться, лежать в джакузи или маленьком бассейне и смотреть на океан – без всяких мыслей, пока в глазах не станет темно от напряжения. Просто смотреть. А потом есть фрукты и купаться. А можно и не купаться, просто погрузиться в воду: половина тела на берегу, половина – в океане. И качаться от прилива-отлива, как водоросль.

Это то, что ей сейчас позарез необходимо, – тупой отдых. А что будет дальше, она даже и не хочет загадывать, потому что «завтра» и «дальше» совершенно не для нее. Это для других – для тех, кто может и хочет строить планы. А у нее нет никаких планов, нет завтрашнего дня. Ее будущее украли, укоротили, обкорнали.

Маруся вновь зарыдала. И уткнулась носом в подушку.

– Бабушка, – прошептала она. – Если бы ты только знала, как мне плохо. Твоей Марусе, Русеньке…

С матерью отношения были поверхностными и с годами все более и более сходили на нет, пока не свелись к телефонным звонкам, происходившим строго раз в месяц. Это не считая дня рождения и Нового года. Бабушка всегда была для Маруси самым близким и родным человеком. Мать, оставшись одна после смерти отца, активно устраивала свою жизнь; она хотела жить, а не «догнивать в этой стране». Она так и говорила, оттопырив нижнюю губу, и ее глаза при этом наливались слезами – от жалости к самой себе, от того, что она прозябает с Марусей на руках, а мужа хорошего как нет, так и нет. А на слова бабушки – «неси свою ношу достойно» – мать обычно отмахивалась или начинала плакать. Счастье для матери спустилось сверху, как воздушный шарик, в виде немца Ганса Швеценбомбера. При этом маман своему счастью не верила – она поминутно смеялась, подбегала к зеркалу и лихорадочно поправляла волосы. Когда она объявила, что выходит замуж и уезжает в Германию, Елизавета Федоровна поджала губы, а Маруся ударилась в слезы. Ей почему-то показалось, что мать уезжает куда-то в темный непролазный лес, такой, какой был на картинке к сказке братьев Гримм «Ганс и Гретель», – и уже не вернется.

– Мы скоро уезжаем! – Мать наклонилась к Марусе и потрепала ее по щеке. – Зайчишка!

«Зайчишка» разревелась. Она была уже большой девочкой – девять лет, но не могла себе представить, как она уедет непонятно куда, оторвется от своей любимой бабули. Кончилось тем, что мать уехала одна, потом у нее родился сын и ей стало совсем не до Маруси… А та осталась с бабушкой, не размышляя о том, что жизнь могла сложиться как-то по-другому…

Маруся незаметно уснула. Но сон был беспокойным. Во сне ей снилось, что кто-то бежит за ней, а она мчится изо всех сил, проваливается в какую-то яму, потом выбирается и снова бежит…

Голова утром была тяжелой. Проверив мобильный, Маруся увидела, что звонил Марк. К черту!

Утро она обычно начинала с чашки крепкого кофе. Чашка была большой – пол-литровой, с изображением Биг-Бена. Кофе Маруся пила маленькими глотками, забравшись с ногами на уютную банкетку, прикорнувшую в углу. Включала радио и под монотонные звуки – бу-бу-бу – постепенно просыпалась, оживала, чувствуя, как с каждым глотком в нее вливались силы, и она переполнялась бодростью и радостью, как воздушный шарик, который вот-вот взлетит. Она просыпалась и засыпала с именем Кости, ей почему-то представлялось, что он тоже вспоминает о ней и ворочается с боку на бок. О его жене Маруся старалась никогда не думать, как будто бы ее вовсе не было. Но оказалось, что она все-таки была, это Маруся выдумала себе несуществующую жизнь, расписала ее яркими красками, и – зря! Она, как шарик, сдулась и упала на землю. Все! Слезы капали в чашку с кофе, но начиналась новая жизнь, и надо было составить план действий и неукоснительно его придерживаться. Первым пунктом стояло – УЕХАТЬ.