Матильде Асенси - Последний Катон

— Мы можем посетить Фатих Джами? — поинтересовался Кремень.

— Конечно, — ответил ему Патриарх. — Но не беспокойте мусульманских верующих, потому что вас выгонят без всяких разговоров.

— Женщинам тоже можно туда войти? — полюбопытствовала я. Я была не очень сведуща в вопросах ислама.

— Да, — быстро ответила мне Дория с очаровательной улыбкой, — но только в разрешённые для этого места. Я пойду с тобой, Оттавия.

Краем глаза я взглянула на капитана, и он ответил мне лёгким пожатием плеч, означавшим, что ничего с этим не поделаешь. Если она захочет пойти с нами, она пойдёт.

Второй лист попал в мои руки только сейчас, и я увидела прекрасный византийский рисунок, на котором можно было ясно различить цвета куполов и стен — золотистый и красный, — какими они были в момент наибольшего расцвета. Внутри храма Мария и двенадцать апостолов ростом с колонны и стены созерцали вознесение Иисуса на небеса. Я не смогла удержаться от восторженного восклицания:

— Прекрасная миниатюра!

— Так ведь она твоя, Оттавия, — иронично ответила Дория. — Она находится в византийском кодексе 1162 года, хранящемся в ватиканской библиотеке.

Отвечать ей не стоило; если она думала, что я буду чувствовать себя виноватой за имевшие в истории место грабежи католической церкви, это её проблемы.

— Подведём итоги, — произнёс Глаузер-Рёйст, наклоняясь в кресле вперёд и поправляя свой помятый, но элегантный пиджак. — У нас есть город, славившийся в древнем мире богатством и роскошью и бывший хранилищем бесчисленных сокровищ и ценностей; в этом городе нам предстоит искупить, пока не знаем как, грех алчности, и сделать это нужно в церкви, которой уже нет и которая была посвящена двенадцати апостолам. Верно?

— Совершенно верно, Каспар, — подтвердил Фараг, поглаживая бороду.

— Когда вы хотите посетить Фатих Джами? — спросил монсеньор Льюис.

— Немедленно, — ответил Кремень, — разве что у Фарага и у доктора остались какие-то вопросы.

Мы оба покачали головой.

— Чудесно. Тогда в путь.

— Но, капитан!.. — Почему Дория упрямо говорила этим высоким нелепым голоском? — Ведь пора обедать! Профессор Босвелл, вы же согласитесь со мной, что перед выходом нам нужно что-нибудь поесть?

Я её точно убью.

— Дория, пожалуйста, зовите меня Фарагом.

Внутри меня взорвалось целое море огромных волн, разметав меня на микроскопические ядовитые кусочки. Что тут происходит?

С тяжёлым сердцем я последовала за отцом Каллистосом в столовую патриархата, где пара старушек-гречанок в головных уборах на турецкий манер подали нам великолепный обед, который я едва смогла пригубить. Дория уселась справа от меня, между мной и Фарагом, так что мне пришлось вынести много больше её глупой болтовни, чем мне бы хотелось. Но, думаю, аппетит у меня пропал не из-за этого, хоть, чтобы не привлекать к себе внимание, я съела немного рыбы и чуть-чуть смеси фаршированных овощей и острого печенья, которая напомнила мне вкусную сицилийскую капонатину. Это совпадение навело меня на мысль о том, что кухню можно считать чем-то вроде общей культуры средиземноморских стран, потому что везде нам подавали одни и те же продукты, приготовленные схожим образом. На десерт Вселенский Патриарх проглотил три-четыре маленьких молочных пудинга, соперничавших по белизне с его волосами, и все присутствующие, кроме меня, последовали его примеру. Я же выбрала нежную ряженку из овечьего молока в надежде, что она облегчит наверняка ожидавшее меня расстройство желудка.

За кофе, чёрным, сладким, с большим количеством гущи, Дория решила, что пора дать Фарагу немного передохнуть и завести беседу со мной. Пока мужчины обсуждали особенности ставрофилахов и их невероятную историю и организацию, моя «подруга» решительно взялась за наши старые детские воспоминания и удивила меня своим жадным любопытством по отношению к членам моей семьи. Она довольно много знала обо всех них, но ей всегда не хватало какой-то детали, чтобы закончить головоломку. Наконец, устав от неё самой и её утомительных вопросов, я грубо прервала разговор:

— Дория, каким образом, живя в Турции, ты так хорошо осведомлена о том, что делают Салина в Палермо?

— Кончетта часто рассказывает мне о вас по телефону.

— Всё равно непонятно, потому что отношения между нашими семьями сейчас очень напряжённые.

— Да ну, Оттавия, — сладким голосом возразила она, — мы же не держим на вас зла. Мы очень переживали из-за смерти отца, но уже всё вам простили.