Андрей Троицкий - Амнистия

Осипов, находясь дома, в родных стенах, держал нож в правом кармане брюк. Почему? Хозяин квартиры был слишком пьян, чтобы надеяться на свои тяжелые кулаки? Он опасался своих собутыльников? Допустим. Но в таком случае, зачем пьянствовать с людьми, которым не только не доверяешь, которых опасаешься? Зачем приглашать опасных людей в свой дом? Все это очень нелогично, даже с поправкой на замутненное алкоголем сознание бывшего боксера.

Руденко посмотрел на припорошенный тополиным пухом труп так внимательно, словно надеялся, сей же момент услышать от Осипова ответы на свои вопросы. Тишина. М-да, народ, как всегда, безмолвствует. Видимо, события развивались так: Осипова несколько раз ударили тяжелым предметом по лицу и по затылку.

А затем, когда он оказался на полу, отключился, дважды пырнули кухонным ножом в левую сторону груду, в аккурат под пятое ребро. Нож, то есть орудие убийства, не найден. Тут возможны варианты. Скорее всего, его кинули в мусорный бак или опустили под решетку ливневой канализации.

Мотив убийства? Десять к одному: бытовая ссора. Собутыльники не сошлись во мнении по такому важному вопросу, кому достанется последний глоток водки. Короткое выяснение отношений и трагический финал застолья: парка дырок в груди Осипова.

Со своего места Руденко видел, как незапертая дверь квартиры открылась. В прихожую неуверенно ступил щуплый молодой человек в короткой серой курточке, очках в металлической оправе. Видимо, тот самый Пикин, собутыльник. Участковый Поваляев, вошедший следом, толкнул Пикина в спину, придавая его движению некоторое ускорение и правильное направление.

– Вон, в комнату, – рявкнул Поваляев и снова толкнул Пикина.

– Здравствуйте.

Пикин шагнул в комнату, глянул на труп Осипова и быстро отвел глаза в сторону.

– Садись, – Руденко рукой показал Пикину на свободный стул и кивнул участковому. – Ты пока на кухне посиди. И дверь закрой.

Поваляев снял фуражку, понимающе кивнул и плотно закрыл за собой дверь. Пикин повернул стул спинкой к покойному Осипову, осторожно присел на край сиденья, выставил голову вперед, отвел локти за спину, поджал ноги под себя.

– Ты Пикин?

Руденко внимательно осмотрел скорчившегося на стуле молодого человеке, сразу решив, что Пикин не убийца. Покойный боксер, даже будучи совершенно пьяным, легким шлепком по заднице отправил бы такого кандидата в глубокий нокаут.

– Да, я Пикин, – пискнул Пикин.

– Чего морщишься, нехороший тут запах? Тяжелый, да?

– Тяжелый, – тонкие ноздри Пикина затрепетали, глаза за стеклами очков увлажнились. – Пахнет нехорошо, и мухи со всех помоек налетели.

– А в субботу тут была веселая вечеринка, – Руденко улыбнулся. – Жалко, что ты не заглянул. Или я не прав? Ты заскочил сюда, ну, на огонек?

– Меня тут не было.

Пикин вытер мокрый лоб рукавом курточки.

– Врешь, – продолжая доброжелательно улыбаться, Руденко покачал головой. – Ты алкаш. А все алкаши склонны к вранью.

– Я не алкаш, – не согласился Пикин. – Просто мне не повезло в жизни: я женился не на той женщине. Моя жена шлюха, – Пикин вдруг испугался последнего слова. – То есть, как бы это правильно, грамотно сказать… Она ведет распутный образ жизни. Поэтому я иногда выпиваю.

– А работать ты не пробовал?

– Пробовал, – кивнул Пикин. – Не раз пробовал. Но не нашел счастья в труде.

– Ничего, дурные привычки излечимы. Возможно, тюрьма и зона пойдут тебе на пользу. Там ты забудешь о своей жене шлюхе, о пьянстве и, наконец, найдешь счастье в тяжелом труде. Спрашиваю ещё раз: ты был здесь в субботу?

– Был. Только я его не убивал. Клянусь. Вы мне верите?

– Разумеется. Не верю.

– Осипов сам покончил с собой. Он сколько раз говорил, что жить не хочет. Сам говорил: я повешусь или зарежусь. Он сам это над собой сотворил.

Руденко хохотнул.

– Согласен с тобой. Осипов сам себя избил. Затем лег на пол и ножом нанес себе два ранения в грудь. Каждое из которых – смертельное. То есть второй раз зарезал себя, будучи уже мертвым. Затем он выбросил нож, вернулся на прежнее место, – Руденко кивнул на труп. – И умер в третий раз. Уже окончательно. Так ты представляешь себе эту сценку?

Пикин пожал плечами и опустил взгляд.

– Думаю, тут, в этой комнате, полно твоих пальцев, – Руденко закинул ногу на ногу. – Так что, не беспокойся, обвинение в убийстве тебе предъявят в установленный законом срок.

Пикин вздрогнул, как от удара.

– Я не убивал.