Андрей Троицкий - Смерть по вызову

Неожиданно для себя Вербицкий рассмеялся в лицо Егорова, рассмеялся странным лающим смехом. Этот смех оборвался судорожным нутряным всхлипом.

– Сейчас ждешь ментовской подачки? – Вербицкий сплюнул. – Решаешь, что на премию купить? Себе штаны или жене юбку.

Вербицкий попытался улыбнуться, но улыбка быстро сошла с лица, любое движение причиняло боль.

– Я не работаю на милицию, если тебе от этого легче, – сказал Егоров. – Хочешь сигарету?

– У меня зубов не осталось, чтобы её во рту удержать, – Вербицкий чуть слышно застонал от боли. – Скажи мне… Просто ответь. За большие деньги с тобой можно договориться?

– За твои грязные деньги – нет, – ответил Егоров.

– Все деньги – грязные, – головокружение постепенно проходило, но Вербицкий чувствовал, что сил на долгий разговор все равно не хватит. – Мои деньги не хуже других, такие же.

– У тебя мало времени. Не занимайся демагогией. Со мной многие пытались договориться и кое-кому это удавалось. Но твои деньги грязные и кровавые.

– Ладно, умник. Дай хоть платок, а то я захлебнусь.

– У меня нет платка, – Егоров склонил голову набок. – Удивляюсь, как это тебя, чистого мальчика, занесло такую грязь. Я сам убивал людей, я делал, что и похуже. Но я никогда не оказывался по уши в таком дерьме, как ты.

– Да хватит… Хозяйка… Сколько ты ей заплатил? – в груди Вербицкого что-то клокотало – И что ты решил сделать со мной?

Егоров не ответил. Он вышел из комнаты, плотно закрыл за собой дверь и с телефонного аппарата, стоявшего на кухонном столе, позвонил Владыкину. Весь разговор занял полторы минуты. Егоров перешел в прихожую, надел куртку и кепку, стал отпирать замок входной двери, но остановился и задумался. С порога он вернулся в комнату, подошел к лежавшему на боку Вербицкому.

– Я тут подумал, ко мне одна мыслишка пришла, – Егоров вздохнул.

– Хочешь ещё понаслаждаться? Почувствовать себя хозяином моей жизни?

– Скажи, а каково тебе в шкуре жертвы? Я ведь могу разорвать тебя на части. Крупные или мелкие.

– Да пошел ты. Если бы ты хотел меня убить, давно бы это сделал, а не трепался.

– У меня богатая практика, но таких гнусняков как ты я ещё не встречал, – ответил Егоров. – В газетах про таких читал, но газетам я не верю.

– Поговорил и иди. Чего вернулся?

– Мне кажется, все это не по-человечески, – Егоров снова вздохнул. – Несправедливо это.

– О справедливости мы порассуждаем с прокурором. И на зоне об этом подумаю. У меня теперь появится много свободного времени. Лет на десять вылезу, если заседатели судить станут. Вот я и подумаю о справедливости и прочей мутате.

– Это хорошо, когда у человека много свободного времени и есть о чем подумать, – кивнул Егоров. – Может, так все и получится. По-твоему. Я дам тебе шанс, а там уж как фишка ляжет. Может, останешься жив и десять лет будешь размышлять о всяком таком, отвлеченном. А может, сдохнешь. Сейчас приедет милиция, а за ней «скорая». Если врачи подоспеют быстро – твое счастье. Если «скорая» задержится, значит, не повезло тебе. Шансов у тебя пятьдесят на пятьдесят.

– Что-то не понимаю, – Вербицкий перешел на хриплый шепот. – Ты чего удумал?

Вербицкий дико вытаращил глаза, понимая, что сейчас начинается самое страшное. Он хотел крикнуть во весь голос, позвать кого-нибудь на помощь или взмолиться о прощении. Он открыл рот и промычал что-то невнятное, дар речи пропал. Егоров взял с дивана легкую подушку в цветной наволочке, вытащил из-за брючного ремня пистолет. Он шагнул вперед, прижал подушку к стволу пистолета и спустил курок.

Пистолетный выстрел прозвучал неожиданно громко, сухим эхом прокатился по полупустой квартире. Из разорванной пулей наволочки вылетел и поплыл по воздуху невесомый пух. Егоров отбросил подушку в сторону, наклонившись вперед, отстегнул наручники от трубы отопления, высвободил запястье Вербицкого, спрятал пистолет под ремень. В дверях он обернулся.

Вербицкий перевернулся со спины на бок, обхватив руками живот, он постанывал и кряхтел.

Через минуту Егоров вышел из подъезда. Он полквартала прошагал быстро, почти бежал. Он нашел машину там, где её оставил, в проходном дворе, под старым серым тополем. Егоров влез на сиденье, завел машину, но с места не тронул. Он сунул в рот сигарету, откинул колпачок зажигалки, посидел пару минут, глядя вперед себя пустыми глазами, выпустил носом табачный дым. «Вот все и кончилось», – сказал себе Егоров. Он только сейчас заметил, что на улице идет проливной дождь.