Андрей Троицкий - Смерть по вызову

– Теплый Стан большой, – Егоров сердито постучал палкой по полу. – Где я там искать твой магазин стану? Может, вы не верите, что я инвалид, – Егоров расстегнул плащ, принялся копаться в карманах мятых брюк. – У меня книжечка, удостоверение. Я сейчас покажу. У меня вторая группа. У меня удостоверение, если так не верите.

– Верю, верю, – продавец, утомленный бестолковым разговором, поднял ладони вверх. – Я верю. Сразу видно, что вы инвалид как минимум второй группы. Вы только вошли, и я сразу подумал: вот инвалид вошел. Это за версту видно.

– Я даже за стрижку деньги не плачу, – Егоров показал пальцем на шляпу. – Мне в собесе выдают бесплатный талон на парикмахерскую. Один раз в квартал. Раньше чаше давали. А вы такую цену за тассол ломите. Никакого снисхождения к больным людям, – он сделал ударение на последнем слоге.

– Но, папаша, здесь же не собес, а коммерческий магазин, – упорствовал продавец. – И бесплатных талов мы не выдаем.

– Значит на людей можно того… С высокой колокольни на людей можно…

– Хорошо, подождите минуточку, – сдался продавец. – Постойте здесь.

Он вышел из-за прилавка, прошел в служебное помещение и постучал в директорскую дверь. Чемоданов кормил рыб, бросая в аквариум щепотки перетертого в пальцах сухого корма. Наклонившись вперед, он наблюдал, как рыбки поднимаются на поверхность, хватают корм и уходят на глубину, в темную зелень водорослей. Чемоданов распрямился, обернулся к вошедшему продавцу.

– Ну, чего тебе Костя?

– Извините, Владислав Михайлович, там какой-то инвалид нарывается на неприятности, – продавец тепло улыбнулся начальнику. – Совершенно дикий тип, как сейчас говорят, отвязанный. Требует обратно деньги за тассол.

– Ну, если он напрашивается, устройте ему неприятности.

– Да он здоровый такой старикан, боюсь, перебьет много чего своей палкой.

– Ну, тогда помогите человеку, – Чемоданов отвернулся к аквариуму, бросил в воду щепоть корма. – В смысле, помогите найти выход из магазина.

Чемоданов отошел от аквариума, сел в кресло и тряпочкой смахнул пыль со стоявшей в правом углу стола фотографии жены, обрамленной перламутровкой рамкой. Затем стер пыль с фотографии любовницы, стоявшей в левом углу.

– Что ты стоишь, Костя, иди. И не дергай меня по пустякам.

Продавец вышел в зал и занял прежнее место за прилавком. Посмотрев на Егорова, не двинувшегося с места, продавец вздохнул.

– Очень сожалею, но директора нет на месте, – сказал он. – Ничем не могу помочь.

– Тогда вот что, передайте вашему директору, что я близкий друг его друга. Я друг Федора Михайловича Пахова. И именно Пахов посоветовал мне обратиться со своим затруднением прямо к вашему директору. Так и скажите: я друг Пахова.

– Хорошо.

Продавец Костя вздохнул и снова пошел в служебное помещение, постучался к директору.

– Он, инвалид этот, говорит, что он друг какого-то Пахова, – Костя виновато опустил глаза. – Ничего не могу с ним поделать. Он говорит…

– Говорит, говорит, – Чемоданов, раздраженный поведением подчиненного, хлопнул ладонями по крышке стола. – Запомни: ни у Пахова, ни у меня нет знакомых инвалидов. Если, конечно, не считать вас, продавцов.

– И что же делать?

– Веди его сюда, – Чемоданов матерно заругался. – Если я стану разговаривать с каждым уродом, который пришел в магазин, у меня язык отсохнет. На это продавцы поставлены, за это жалование получают. Ну, веди его. Но чтобы это в последний раз.

Продавец Костя снова вышел в зал, махнул Егорову рукой, мол, идите сюда. Тяжело опираясь на палку, морщась и приволакивая ногу, Егоров заковылял по залу, проследовал за продавцом в кабинет Чемоданова.

– Это вы директор? – закрыв за собой дверь, Егоров сделал несколько шагов вперед, остановился и часто задышал. Костя встал посередине кабинета, сплел руки на груди.

– Не директор, а хозяин магазина, – поправил Чемоданов. – Чем могу?

– А сказали, вас на месте нет, – качая головой, Егоров посмотрел на Костю. – Молодой, а врать уже научился.

– Чем могу? – повторил Чемоданов и нетерпеливо застучал пальцами по крышке стола.

– Я тут тассол купил у вас сдуру, – Егоров огляделся по сторонам, пристроил палку к спинке стула. – А на Лесной… Вообще-то, я инвалид. Вот и удостоверение у меня с собой…

– Это я понял. Что вы хотите? – Чемоданов душевно страдал, выслушивая маразматические реплики инвалида.

– Так же нельзя с людьми, – Егоров расстегнул плащ, потрогал поясницу, словно хотел почесать спину. – Короче, чего вы хотите? Я занятой человек, мне некогда.