Жан-Кристоф Гранже - Братство камня

Диана вспомнила человека в зеленой накидке, наставившего на ее машину указательный палец. Его исхлестанное дождем лицо в кустах на обочине.

– В шестьдесят девятом, – продолжил Ланглуа, – парень исчезает. Тома был разочарован провалом бунта и решил смыться на Восток.

– Невероятно!

– Профессор ушел за «железный занавес», в страну победившего пролетариата – СССР. Представляю, какое лицо было у его отца, одного из самых крупных адвокатов голлистской Франции, когда ему сообщили новость.

– Рассказывайте дальше.

– Мы не знаем доподлинно, чем Тома занимался в Союзе, но он точно путешествовал по интересующим нас местам, в том числе по Монголии.

Они ехали в левом ряду по шоссе № 13. Солнце освещало верхушки рдяных деревьев, над которыми клубился алый туман. Диана провожала рассеянным взглядом парковые решетки, обширные владения, светлые дома среди деревьев.

– В семьдесят четвертом состоялось возвращение блудного сына. Советская система доконала Тома, и он явился во французское посольство в Москве, умоляя, чтобы правительство разрешило ему вернуться. В те годы и не такое случалось. Перебежчик, пять лет проживший на Востоке, попросил политического убежища… у своей собственной страны!

Ланглуа помахал папкой, как вещественным доказательством:

– Уверяю вас, все это чистая правда.

– И… что случилось потом?

– Все очень непонятно и смутно. В семьдесят седьмом следы Тома обнаруживаются… никогда не догадаетесь где! В рядах французской армии, в качестве гражданского советника.

– В какой области?

Ланглуа улыбнулся:

– Он психолог в Военном институте профилактики заболеваний, специализирующийся в области космической медицины. В действительности этот институт занимался диссидентами с Востока, попросившими политического убежища во Франции.

Диана начала понимать, как переменилась ситуация:

– Хотите сказать, он допрашивал советских перебежчиков?

– Именно так. Он говорил по-русски. Хорошо знал жизнь в СССР. Был психологом. Кто лучше его мог определить степень откровенности этих людей, решить, насколько им можно доверять? Думаю, ему не оставили выбора, он платил долг государству.

Ланглуа помолчал, переводя дыхание, и закончил свой рассказ:

– В восьмидесятых начинается разрядка в международных отношениях, гласность и перестройка. Военные дают Тома вольную. Он унаследовал огромное семейное состояние и больше никогда не преподавал – предпочел вкладывать деньги в полотна мастеров. Основал собственный фонд, где регулярно проходят выставки, сейчас там экспонируется Мондриан. Тома уже не скрывает свое прошлое перебежчика, больше того, он даже читает лекции о тех сибирских регионах, где ему удалось побывать, и о народностях, практически неизвестных европейцам, в том числе о цевенах – соплеменниках вашего сына.

Диана задумалась над полученной информацией. Имена. Факты. Роли. Каждый элемент обладал собственной логикой и был частью общего целого.

– Что вы обо всем этом думаете? – наконец спросила она.

Ланглуа пожал плечами:

– Я вернулся к своей первоначальной гипотезе. История, начавшаяся во времена «холодной войны». Сведение счетов. Научный шпионаж. Последнее кажется мне наиболее вероятным с тех пор, как я узнал о существовании термоядерной лаборатории, там…

– Вы говорите о токамаке?

– Да. Как я понял, термоядерный синтез – не до конца разработанная, но весьма многообещающая технология. В ней будущее атомной энергетики.

– Почему?

– АЭС работают на уране, а его запасы ограничены, термоядерный котел работает на топливе из… морской воды, а это топливо на Земле никогда не закончится.

– И что же?

– Ставки в этой игре невероятно велики, свой интерес есть у каждой страны. Я бы сказал, что все в этом деле крутится вокруг секретов токамака. Там работал фон Кейн. Там наверняка бывал Тома, когда путешествовал по Монголии. А глава ТК-17 Евгений Талих в семьдесят восьмом году перебежал на Запад и с помощью Тома поселился во Франции.

– Для меня это слишком сложно.

– Это для всех слишком сложно. Но в одном можно не сомневаться: они все здесь.

– Кто эти «они»?

– Те, кто работал на ядерной установке. Они во Франции или в Европе. Я провел расследование насчет Евгения Талиха. В 80-х он работал в первых французских исследовательских центрах, где занимались управляемым термоядерным синтезом. Сегодня он пенсионер. Его нужно найти как можно быстрее. Боюсь, иначе мы в скором времени найдем его труп с разорванным сердцем.