Ванесса Рубио-Барро - Смерть в поварском колпаке

– Вы тоже посещали этот клуб?

– Только раз. Приятель хотел меня приобщить к делу, и поначалу, признаюсь, меня это позабавило… Но, выйдя оттуда, я понял, что мир еще гаже, чем я думал.

А Пако тем временем прикидывал, как бы ему поделикатнее передать этот разговор Лоре.

Лора не могла скрыть изумление, увидев Пако в холле Дома творчества.

– Что ты здесь делаешь?

– А ты? – вместо ответа произнес фотограф.

– Да я…

– Ты забыла предупредить, что собираешься сюда.

– Не то чтобы забыла, просто…

– Семейной сцены закатывать не буду! – улыбнулся Альварес. – Ты здесь, и ты забыла, баста! Но выглядишь гораздо лучше, и это единственное, что мне по-настоящему важно.

– Прости, мне очень стыдно. Со всеми этими событиями… не подумала, что нужно дать тебе приглашение на этот вечер.

Она быстро пересказала ему события сегодняшнего дня: после посещения набережной Орфевр, она проспала целых пять часов, потом – ванна, зеленый чай и тщательный макияж, чтобы скрыть следы усталости и волнений.

– Ну а ты? – поинтересовалась она, дотрагиваясь пальцем до пластыря под глазом Пако. – Сильно болит?

Скрывая смущение от этого нежного прикосновения, к которому он совсем не был готов, фотограф дал ей полный отчет о своей командировке на улицу Понселе. Но едва Пако дошел до того места, когда он встретился с Мариньи, бойкость его речи сошла на нет. С трудом подбирая слова, с помощью очень осторожных и пристойных формулировок он все же рассказал Лоре о ночной деятельности «Спортивного содружества». По мере того как он воссоздавал портрет продюсерши в высоких сапогах, латексе и ремешках, лицо Лоры становилось бледнее.

– Не может быть! – сказала она, шокированная.

– Увы, может!

Толпа приглашенных вскоре отправилась в полуподвальное помещение, где должен был состояться просмотр. Подхваченные общим потоком, они тоже спустились и заняли свои места в предпоследнем ряду. Документальный фильм, оригинально названный «Глаз и рот», стал для Пако настоящим откровением. Словно все проблемы, постоянно преследовавшие его, все до единой, получили отражение в каждом кадре этого тонкого, прекрасно сделанного документального фильма. Он точно так же понимал профессию фотографа, ее требования и искания, для него тоже она была единственно возможной формой существования, толкавшей его ежедневно вставать утром, чтобы ловить свет и тень, изгиб силуэта, выразительность взгляда… Выходя из зала, Пако уже не чувствовал себя таким одиноким, как раньше. У него было удивительное ощущение, что отныне он способен выразить те чувства, что теснятся в его груди.

– Иди за мной, сейчас я представлю тебя создателям этого чуда.

Здесь же, на первом этаже, был устроен светский коктейль с белыми и красными винами из Валансе [56]. Жан-Пьер Стефан и Амори Вольон [57]встретили Лору с воодушевлением, польщенные тем, что она пришла оценить их новую работу.

– Познакомьтесь, это Пако, мой личный и очень особенный для меня фотограф. Думаю, вам будет, о чем поговорить.

Она предпочла не мешать их беседе и отправилась поприветствовать гостей показа, что было совершенно необходимо для сохранения со многими из них приятельских отношений, если ты намерен удержаться в этой профессии. Лора подошла к коллегам, владельцам журналов-конкурентов, кого-то поздравила с удачной обложкой, кого-то со сногсшибательным интервью, кого-то с прекрасным маркетинговым планом. За столько лет работы в ресторанном бизнесе Лора превратилась в опытного и ловкого игрока, так что никто бы не усомнился в ее искренности. В отдалении она заметила Эмму Ланскую, которая разговаривала с продюсерами фильма. Костистый силуэт, бледный цвет лица, карминно-красная губная помада, пламенеющие волосы, свирепый взгляд. На этот раз женщина показалась ей еще более чудовищной, чем тогда, на барже.

Подойдя к столу, Лора угостилась двумя тостами с ломтиками сала и съела несколько личи, наблюдая за публикой. Она с радостью отметила, что Пако вел оживленную беседу, уж точно по его любимой теме: лицо расцвело, глаза горели, и она уже ничуть не сомневалась, что он отлично поладит с Жан-Пьером Стефаном. Этот изысканный высокорослый денди, нарядившийся по такому случаю в просторный костюм с принтом «гусиные лапки», был основателем и президентом Международного фестиваля кулинарной фотографии. Успев поработать дипломатом, а затем издателем книг по кулинарии, он сумел сколотить группу из талантливых киношников, способных обессмертить творения великих рестораторов. И если продукты были скоропортом, то образ этих продуктов приобщал их к вечности. Амори Вольона она почти не знала, но разве мог создатель такого волшебного фильма оказать на Пако дурное влияние? Общение с режиссером такого уровня, который тоже начинал с фотоаппарата… Лора возлагала на это знакомство огромные надежды.