Ванесса Рубио-Барро - Смерть в поварском колпаке

– Вы о нем слышали, надеюсь?

– Естественно, он – один из лучших, и я вам очень благодарен. Только вряд ли я соглашусь. Очень жаль, но Патрик Роже – это вершина, он великий мастер. Вам приходилось видеть его скульптуры из темного шоколада? Просто чудеса! Нет, честно, я не чувствую себя на высоте, ведь знаменитыми шоколатье или кондитерами не становятся по мановению волшебной палочки. Это совсем другое.

– Как хотите, ваша скромность делает вам честь, Давид.

– Не поймите превратно, но я преклоняюсь перед теми, кто всю жизнь посвятил своему делу. Мне нравится работать с шоколадом, и кое-чего я добился, комбинируя темный, молочный и белый. Но настоящие творения из како-бобов – это нечто иное.

– Тогда тем более не стоит отказываться от моего второго предложения. Я поговорила с моим ответственным секретарем, и она пришла в восторг от этой задумки.

Бенайя вновь занял оборонительную позицию, вытянулся в струнку, тонкие пальцы нервно застучали по краю стола.

– Наша страничка «Сладости» нас не совсем устраивает. Мы считаем ее самым слабым звеном в журнале. Не один энтузиаст брался за дело, но ничего не получается. Слишком много публикуется избитых рецептов, опостылевших домашних пирогов, всем известных десертов…

– Знаете, именно с этих домашних рецептов я и начинал свой путь в кондитерском деле, – прервал ее Давид, внезапно расслабившийся. – Моя бабка Эстер делала лучшие в городе «рожки газели», а уж о печенье «макрут» моей матушки и говорить нечего.

– Многие знаменитости рассказывали то же самое, – подтвердила Лора. – По их свидетельству, своими корнями подлинное мастерство всегда уходит в детские впечатления. Для этих людей воспоминания значили ничуть не меньше, чем профессиональный опыт.

– Бесспорно. В Тунисе я прошел прекрасную профессиональную подготовку, потому и приехал в Париж. Однако только у себя, в собственной семье и в других еврейских семьях нашего квартала, я понял, насколько это приятно – делать приятное другим.

– Отлично сказано! – не удержалась Лора. – Наши читатели – и в большей мере читательницы – оценили бы вашу формулировку.

Бенайя, оставив комплимент без внимания, продолжил; взгляд его словно был устремлен в прошлое.

– Женщины в нашей семье приучали меня играть в поваренка лет с шести. Так я познавал тонкости ремесла: как готовить медовую глазурь для рассыпчатого «сабле», правильно просеивать муку для тунисского пирога «булу», делать печенье «шеббакья» в форме розочек… как варить сахарный сироп и сколько добавить флердоранжевой воды в «катаифи», любимый мой десерт.

– Это, кажется, «волосы ангела» с миндалем? – нерешительно проговорила Лора.

– Правильно.

– Обожаю! Рассчитываю получить от вас рецепт, – заявила она, окончательно убежденная, что перед ней тот, кто ей нужен.

– Больше того – я приготовлю это блюдо специально для вас.

– Значит, дело решенное?

– Какое дело? – снова насторожился Давид.

– Я насчет последнего предложения.

– Честно говоря, не понял, в чем оно состоит.

– Мы доверим вам страницы, посвященные десертам; отныне ежемесячно рубрика «Сладости» будет подписана вашим именем – «Давид Бенайя».

– Не уверен, что справлюсь, – засомневался шеф-кондитер.

– Стоит вам напомнить о работе над книгой Жюльена?

Аргумент возымел действие. Правда, согласился он не сразу, но это было так, для формы. Долго расспрашивал об особенностях стиля, должностных обязанностях и сроках сдачи материала. Лора изо всех сил старалась его подбодрить: он-де сам будет выбирать темы, составлять рецепты, какие захочет, а в редактуре статей и организации съемок в студии, где для этой цели устроена специальная кухня, он может целиком положиться на Дафне Фромантен и Пако.

– Начну-ка я, пожалуй, со статьи о различных видах теста для тортов, с кое-какими «маленькими хитростями». Не могу смириться, что люди используют полуфабрикаты! И еще дам собственный рецепт кофейного торта.

Дружеское рукопожатие скрепило их сделку. На выходе из редакции секретарша вперила в Давида взгляд, очевидно, представлявшийся ей сексуальным, и округлила накрашенный рот, возбужденно взбивая челку. Он вежливо ей кивнул на прощание, вспомнив, какой совет дала ему однажды матушка, когда он покрывал тонкие слои «баклавы» миндальной пудрой: «Во всем должна быть мера: не переборщи, чтобы не затошнило».

Денек у нее выдался горячий. Лоре пришлось просматривать, править, комментировать, растягивать или сокращать десятки листов текста, отвечать на бесконечные звонки, улаживать дела с занудами, уверявшими, что им недоплатили, встречаться с теми, с кем встречи были давным-давно отложены на потом, давать нагоняй архивисту, не сумешему отыскать материал, заказанный Дафне больше месяца назад, срочно удалять накипь из кофеварки, разбираться с внештатниками, требовавшими аванс, разыскивать бесследно пропавшие фотографии, да к тому же в кулере, как назло, не осталось и капли воды… Она зевнула так, что чуть не вывихнула челюсть.