Яна Перепечина - Тайный гость

– Можно, отчего нет, – ответил он чуть поспешно, пожал плечами и провёл молодого отца в большую светлую палату в конце коридора, где в специальных кроватках лежали сразу несколько младенцев. Семён Степанович подвёл Константина к малышу, лежащему у окна. Прошелестела какая-то бумажка, и врач отступил в сторону, рукой показав на ребёнка:

– Вот ваш сын.

Малыш, туго стянутый пелёнкой с жёлтыми утятами, спал. Красное, чуть припухшее личико было спокойно. Головка ребёнка показалась Косте асимметричной и несоразмерно большой. Но он тут же вспомнил всё то, что рассказывали им на занятиях, и успокоился. Новоиспечённый отец пару минут разглядывал ребёнка, благодарно пожал доктору руку и снова пошёл к жене. Семён Степанович остался в детской, переходя от кроватки к кроватке.

– Ты его видел? – спросила Светлана, с надеждой и волнением вглядываясь в лицо мужа.

– Да. Он очень красивый, – уверенно соврал Костя, которому младенец не слишком понравился, но он знал, что почти все дети поначалу не отличаются красотой, а потом хорошеют и начинают походить на ангелочков (об этом им тоже рассказывали на занятиях). Света спокойно и гордо улыбнулась.

А Костя, чтобы доставить ей удовольствие, добавил ещё несколько деталей:

– У него пелёнка с утятами и голубой чепчик. А одеяльце в клеточку, зелёненькое.

– Там не холодно? – заволновалась Света.

– Нет. Тепло. Ты не переживай. Он спал и был совершенно доволен жизнью.

– Его, наверное, скоро кормить принесут, – блаженно улыбаясь и глядя мимо Кости нежным, ласковым взглядом, тихо сказала жена. И Костя понял, что у него в её сердце теперь появился конкурент. Но не заревновал, а умилился.

Посидев у жены ещё немного, счастливый отец собрался ехать домой. Ему нужно было сообщить радостную весть родным и друзьям.

В роддоме было тихо. Врачи, кроме дежурных, уже разъехались по домам. Медсёстры, выполнив все назначения, отдыхали. В полутёмном пустом коридоре к Косте подошла немолодая санитарка и, озираясь по сторонам, шепнула:

– Вас обманули. Вам показали чужого ребёнка. А ваш сын сейчас в реанимации. Так получилось, что его уронили почти сразу после рождения.

Выглядело всё это, словно сцена из какого-то глупого сериала, но почему-то Костя ей сразу поверил. И тут же заработала его профессиональная наблюдательность, до этого притупившаяся из-за сумасшедшего счастья, накатившего на него, когда он узнал о рождении сына. Вспомнились растерянные взгляды медсестёр, пока он шёл, вернее, почти бежал с огромным букетом к Свете, и то, как одна из них вскочила при его появлении и поспешила куда-то. Вспомнился странный, преувеличенно бодрый тон доктора Синькова. И шелест бумажки, когда врач подошёл к кроватке с ребёнком. С чужим ребёнком. Теперь-то Константин понял, что мужчина просто снимал с бортика бумажный ярлычок с фамилией матери. Потому что ребёнок был не их и фамилия тоже.

Костя с полубезумным видом кивнул нянечке и, резко развернувшись, пошёл к детской палате. Из сестринской доносился звук включённого телевизора, в котором весёлый громогласный дядька радовался, что кому-то выпал сектор «Приз». С того дня Костя ненавидел эту передачу и дядьку тоже. Хотя он-то, конечно, ни в чём не был виноват.

В детской тоже никого, кроме малышей, не было. Костя подошёл к окну. На кроватке ребёнка в пелёнке с жёлтыми утятами и голубом чепчике висела табличка с незнакомой фамилией – уже успели вставить. На всякий случай Костя просмотрел таблички на всех кроватках. И своего сына не нашёл.

Он вышел в коридор и снова отыскал ту нянечку. Увидев его, женщина отставила в сторону швабру и сострадательно посмотрела на Костю.

– В этой палате все дети? – Костя махнул рукой в сторону детской. – Или они в нескольких местах лежат?

– Все здоровые здесь, – вздохнула нянечка. – А ваш на другом этаже, в реанимации.

– Как это получилось? – спросил Костя, в голове у которого билась одна мысль: как он будет об этом рассказывать жене?

– Он родился крепеньким и совершенно здоровым. Но его случайно уронили. Так бывает.

– Часто? – страшным мёртвым голосом спросил зачем-то Соколан.

– Что «часто»? – не поняла добрая нянечка.

– Часто у вас детей роняют?

– Нет, что ты. На моей памяти только раз такое было. Но это ещё в другом роддоме. А здесь никогда.

– Понятно. Значит, нам не повезло.

Косте Соколану было двадцать пять лет, и он многое повидал на своей работе. Но когда он представлял, как крохотного голенького новорождённого малыша чьи-то равнодушные руки выронили на холодный твёрдый кафель пола, ему хотелось выть. И он застонал, сжав зубы так, что они заскрипели.