Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер

— Много миллиардов, — сказал я.

— Так-то оно так, — кивнул Кеслер и злобно рассмеялся. — А знаете ли вы, сколько она платит государству в виде налога? Вы будете смеяться: в Германии она не платит ни гроша!

— Разве такое возможно? — Я сам себе казался круглым идиотом.

— Даже очень, — ответил мне Фризе. — Фирма «Куд» поставляет продукцию заказчику в Лихтенштейне. В этом налоговом оазисе налоги сведены к минимуму. Тамошние фирмы-посредники направляют прибыли в золотом эквиваленте куда следует: счета идут через Лихтенштейн на Багамы, где вообще никаких налогов не существует. Миллиардные прибыли положит себе в карман «Куд», то есть Килвуд, тогда, когда между Лихтенштейном и Багамами будет произведен расчет, но на этот раз — в денежном выражении!

— Должна же, однако, в Германии существовать возможность закрыть фирму, которая не платит налоги! — воскликнул я.

— Такой возможности у нас нет, — ответил Фризе. — В этой сфере вообще все разрешено и ничего поделать нельзя. Однако — он впервые несколько повысил голос, — однако, есть одно место, где мы все же можем кое-что сделать, если очень повезет. Если мы докажем хотя бы малейшее сокрытие доходов фирмой «Куд», хотя бы малейшее нарушение правил. Тогда мы можем пустить ее по ветру. Поэтому-то Кеслер уже давно занимается проверкой сделок между «Куд» и банковским домом Хельман.

— А Хельман тут при чем?

— Ах, да вы и этого не знаете? — удивился Кеслер. — Хельман был доверенным банком Килвуда в Германии.

— Прелестно, Роберт, прелестно, разве нет? — прочавкал Бранденбург. Кончик его сигары уже опять был весь обсосан и обслюнявлен. Он откинулся на спинку кресла, сложил руки на животе и глядел на нас всех своими хитрыми глазками. Своими хитрыми свиными глазками.

Кеслер продолжал:

— То, что я выяснил, досталось мне с величайшим трудом, как вы легко можете себе представить. Пришлось использовать и нарушения тайны, и чувства мести… — Он взглянул на меня. Глаза у него были серо-голубые, цвета стали, я не заметил в них ни искры человечности. Они могли бы быть и стеклянными, эти глаза. И я подумал: Кеслер, этот ас среди налоговых ищеек министерства финансов, одержим своей профессией, для него на свете больше ничего не существует.

А он продолжал:

— Все валютные сделки, о которых вам рассказал господин Фризе, Килвуд осуществлял здесь, в Германии, в течение двадцати лет через банк Хельмана. Килвуд выбрал банк с одной из самых лучших репутаций. Все, что происходило, должно было иметь безупречный и законный вид. Оно и впрямь безупречно и законно — по нашим законам. При каждом кризисе в какой-то стране Килвуд — мы это точно знаем — переводил деньги из этой страны в Германию, к Хельману, обменивал их на марки и инвестировал в «Куд». Так этот заводик стал фирмой с мировым именем. Килвуд беззастенчиво использовал любую политическую заварушку, любую смену власти, любой путч. Будь то события в Венгрии в 1956 году, залив Кочинос на Кубе, Берлинская стена, что угодно, и конечно Вьетнам. У него были сотни других поводов, чтобы пустить в игру свои доллары, чтобы с помощью банка Хельмана становиться все богаче и богаче, а нашей стране готовить все большую опасность инфляции. Он всего лишь один из себе подобных, которых не так уж мало, это правда, но он действовал как-то уж особо напористо. А у Хельмана совесть была чиста, ибо то, что он делал, было вполне законно. До того момента, когда случилась эта история с фунтом.

— А что с ним случилось? — спросил я.

— Килвуд предвидел, что произойдет в Англии. Он видел не только забастовки и безработицу, не только слабеющий фунт, он предчувствовал, что Англия, дабы достойно войти в Общий рынок, раньше или позже должна будет выпустить на свободу курс своей валюты. И вот тут-то и начинается безумие, ужасное безумие во всей этой истории.

— Каким же образом? — спросил я.

— А вот послушайте, — продолжал Кеслер. — Чтобы вы поняли, в чем суть дела, я вам сначала скажу, что Килвуду следовало бы сделать и что он в аналогичных случаях всегда делал, хорошо? — Я кивнул. — Итак, Килвуду следовало отозвать свои деньги в фунтах, возникшие от продажи долларов в Англии, перевести их Хельману и потребовать за них немецкие марки еще по старому, высокому курсу. И он получил бы их, так как Хельман еще до падения курса успел бы перевести фунты в Федеральный банк, так что ущерб нес не он, а наш главный банк, то есть мы все. Более того! Килвуд должен был бы еще до падения курса фунта заполучить через банк Хельмана кредиты в фунтах — и немалые.