Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер

Видите, я размышлял не в обычных моральных категориях, этого я просто не мог после всего, что сегодня рассказала мне Николь Монье, после подлого звонка Бранденбурга, после отказа Карин дать мне развод. Я больше не думал о том, как мне, порядочному человеку, теперь надлежит поступать. Порядочный человек! Что же это такое? Здесь я познакомился с группой так называемых порядочных людей, уважаемых, всемогущих, внушающих страх, которые на поверку оказались всего лишь жалкими уголовниками, да еще и убийцами. Эти люди обогащались за счет охватившей весь мир инфляции, из-за которой маленькие люди становились все беднее и беднее. Все эти люди отличались отменным здоровьем. Люди, которых никто и пальцем не тронет, — даже за многократное убийство, — ибо преступления и преступники слишком крупного масштаба перестают быть преступлениями и преступниками. Что ж, тогда я решил стать таким, как они! И уже приблизительно знал, с чего начну — чтобы обезопасить нас с Анжелой на всякий случай и на все время, которое нам осталось жить на земле. Вот что творилось у меня на душе в ту ночь, когда дул мистраль. Если станете читать дальше, вы проклянете меня, я стану вам противен — что ж, ничего не попишешь. А может, вы все-таки постараетесь меня понять.

— Да, чуть не забыла — куда ты ездил сегодня? Удалось что-нибудь узнать?

Видите, уже пришлось лгать.

— Я ездил во Фрежюс. К подружке этого Алана Денона, которого сегодня подняли со дна в Старой Гавани. Она рассказала мне, что Денон очень близко подошел к правде и за это его пристрелили. Она знает людей, с которыми он был связан. Он был шантажист. Правда нужна была ему для того, чтобы шантажировать виновных. Или чтобы продать тому, кто предложит больше. Это я и должен сообщить Бранденбургу. Понадобится куча денег, чтобы заплатить этим людям. Может, Бранденбург даже не вправе один решить, что с этим делать. Тогда ему придется спросить мнение дирекции. Во всяком случае, мы могли бы заполучить правду об этом деле — хоть и стоит она очень дорого. Правда о Хельмане и всех его здешних дружках.

Мистраль усилился так, что стало слышно, как трещат и стонут стволы деревьев. Где-то бешено громыхала черепичная крыша. Скорее всего на старой вилле «Казбек», расположенной ниже нас на склоне холма, некогда в ней пировали русские князья. На «резиденциях» нет черепичных крыш. Я почувствовал сильный сквозняк в гостиной. Казалось, мистраль способен проникнуть сквозь все, даже сквозь бетонные стены, металл и стекло.

К счастью, мысли Анжелы были слишком заняты нашими делами, чтобы расспрашивать дальше о результатах моей поездки. Вместо этого она спросила:

— Когда ты едешь?

— Завтра утром, первым рейсом.

— И… когда вернешься?

— Скоро, — без запинки ответил я. — Очень скоро, любимая.

— Не задерживайся надолго, пожалуйста, Роберт!

— Я очень быстро вернусь, — сказал я и подумал: «Это я могу обещать со спокойной совестью».

— Ты мне так необходим!

— Ты мне тоже. Не беспокойся. Я скоро буду с тобой.

Она наклонилась и поцеловала золотую монетку, висевшую на цепочке у меня на груди. Я поцеловал монетку, висевшую между грудок Анжелы. Прикосновение к ее коже пронзило нас обоих, и мы опять любили друг друга под музыку Коула Портера и адское буйство мистраля. В конце концов мы уснули, крепко обнявшись и укрывшись фланелевым одеялом…

В половине седьмого я проснулся.

Часы были у меня на руке. Я увидел, что небо все еще покрыто тучами, и услышал, как завывает мистраль. На террасе цветы гнулись под ветром. Я разбудил Анжелу, осыпав ее нежными поцелуями. Едва открыв глаза, она сразу заулыбалась и обвила мою шею руками. Мы выпили только по чашке чая, наскоро приняли душ и оделись. Пока я брился, Анжела уложила мой чемодан. Мы вышли из квартиры в восемь часов. Анжела настояла на том, чтобы отвезти меня на аэродром в Ницце. На ней были коричневые брюки и просторная оливковая куртка. Мы ехали по нижнему шоссе. Во многих местах море захлестывало проезжую часть, мистраль сотрясал машину, ехать было довольно тяжело. Все было серо — окружающая местность, воздух, небо, море. Мы проехали мимо ресторанчика «Тету», славящегося знаменитой рыбной похлебкой. Мистраль сорвал боковую стену ресторанчика. Несколько человек пытались водворить ее на место.

— У тебя болит голова? — спросила Анжела.

— Да, — сознался я.

— У меня тоже, — сказала она. — Вот и еще что-то у нас с тобой общее. Если у тебя что-нибудь болит, я хочу, чтобы и у меня заболело.