Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер

Я прочел последние слова на листочках: «…Бог мне свидетель». Ниже стояла подпись Килвуда, корявая и почти неразборчивая. Саргантана выключил магнитофон.

— Это надо немедленно передать в полицию, — сказал Кеслер.

— Поэтому я вам это и вручаю. — Саргантана прокрутил назад пленку и протянул кассету Кеслеру. — Вот, возьмите. Начальство Лакросса знает, что ему делать и как. Мне кажется, я все же залез на дерево.

— Вчера в казино он постоянно кричал, что вы все — убийцы, — медленно отчеканил я.

— Ну, он и объясняет на пленке, в каком смысле мы все.

— Но тогда это прозвучало иначе, — упорствовал я.

— Вы находите? — Саргантана посмотрел на меня сверху вниз.

— Да, нахожу, — настаивал я. — И скажу об этом, если меня спросят. Нет, я скажу это, даже если меня не спросят! В любом случае. Кроме того, Килвуд, прежде чем его вывели, крикнул еще что-то о каком-то алжирце из Ла Бокка, с которого все началось. Что он имел в виду?

— Понятия не имею.

— В самом деле не имеете? — спросил Кеслер.

Саргантана пожал плечами.

— Мне Килвуд сказал, что он цинично еще посоветовал Хельману нанять американского специалиста, чтобы тот соответствующим образом подготовил яхту, раз он сам не может. Через десять минут он уже утверждал, что советовал Хельману пригласить кого-нибудь с парижского дна. А вчера вдруг появился этот алжирец из Ла Бокка. Что мне об этом сказать? Этот человек просто не в себе. Не знает уже, что болтает его язык.

Я подумал, что было время, когда я верил всему, что слышал.

— А когда наговаривал на пленку — тогда знал? — спросил я.

— Думаю, знал, — в голосе Саргантана послышался металл. — На что вы намекаете, мсье Лукас?

— Я просто спросил.

— Странные какие-то у вас вопросы, мсье Лукас.

Мне это надоело.

— А вы, сеньор Саргантана, угощаете нас какими-то странными историями.

— Иными словами — вы мне не верите?

— Вам я верю, — парировал я. — Не знаю только, стоит ли верить Килвуду.

— Зато я знаю, — вмешался Кеслер. — Это надо срочно передать Лакроссу и Русселю. Плевать на скандал! Не беспокойтесь, сеньор Саргантана, его постараются притушить. Так что вы влезли на свое дерево. Пошли, Лукас. У вас есть здесь машина?

— Нет.

— Тогда вызовите такси. Через четверть часа встретимся у Лакросса. Каждый возьмет один экземпляр признания. Кассету с пленкой возьмете вы, Лукас. Сеньор Саргантана, вы не должны выезжать за пределы Европы, пока это дело не будет расследовано.

— Безусловно, — сказал аргентинец. — Я буду сидеть на своем дереве.

В этот день жара стояла несусветная.

В конторе Лакросса работали три вентилятора. Старики, утром игравшие в шары на пляже, исчезли из виду, рыбаки тоже где-то укрылись. Их лодки одиноко лежали на песке, сети давно уже высохли и были белы, как известь.

Мы с Кеслером сидели и слушали, как Руссель и Лакросс говорили по телефону с Парижем. Они требовали прислать представителей министерства юстиции и полномочных представителей министерства экономики, а также известить обо всем американское посольство.

Я уловил из этих переговоров, что они столкнулись с неуступчивостью и упорным сопротивлением. Руссель дошел до белого каления. Он угрожал, что начнет действовать самостоятельно и вызовет скандал, которого, судя по всему, наверху при всех условиях хотели избежать.

Кеслер сказал мне:

— Прелестные порядки, а?

— Думаете, у нас было бы иначе? — ответил я вопросом на вопрос.

Он ничего не ответил, только похрустел пальцами, как всегда. В комнату ненадолго заглядывали полицейские.

Лакросс беседовал с каждым из них. Он был теперь намного энергичнее, грусть его куда-то улетучилась. Эти полицейские по-видимому охраняли дом, в котором жил Килвуд. Дом находился в Мужене, небольшом городке в восьми километрах от Канн. По словам полицейских, Килвуд спал как убитый, пока не протрезвел. Его экономка рассказала, что под утро он принял несколько таблеток сильного снотворного. Вилла хорошо охраняется, уверяли полицейские. И Килвуд не сможет уйти незамеченным. Если он попытается улизнуть, его можно задержать в любое время — стоит только предъявить повестку от Лакросса. Ее Лакросс выписал собственноручно. На это его решимости еще хватило. Но тем не менее, он заметил:

— Надеюсь, этот тип будет дрыхнуть, пока мы не получим помощь из Парижа, — сказал коротышка Лакросс.

— А когда эта помощь прибудет?

— Не раньше вечера, — ответил Лакросс. — Почему вы спрашиваете?