Василий Чибисов - Крангел. Собачье озеро

Оставив напрасные попытки преодолеть беспричинный страх, Янковский вернулся в спальню, наспех оделся и вылетел из дома. В буквальном смысле. Над подмосковным лесом взмыл военный вертолет и направился в сторону башен Сити. Удобно, когда у тебя собственная вертолетная площадка на вершине одной из них, а оттуда на лифте можно доехать до нижних этажей и очутиться в круглосуточном испанском гастрономе. Санкционка? Не путайте. Это для тех, кто сейчас пытается вяло, но массово выползать на площади, – санкционка, а для приличных людей – хлеб насущный. И вообще, завидовать нехорошо.

– Я очень ему завидовала. Он любил сидеть во дворе на лавочке и раскрашивать. Я стала ему мешать, закрывая рукой страницы. Борька бесился, плакал, убегал домой.

– Дети часто бывают жестокими.

– Бывают. Но я же не знала, что он на скамейке сидел не от хорошей жизни. Родители часто оставляли его одного с престарелой бабкой. Она была в маразме и почти не вставала с кровати.

– Иногда вставала?

– У нее случались приступы активности. Она выходила голой на балкон, выбрасывала из квартиры всякие вещи и материлась на прохожих. Родственники ее запирали в спальне, где кроме матраса ничего и не было. Мы все уже привыкли и воспринимали происходящее как шутку. Только Боря знал немного больше, чем мы. Поэтому отсиживался на лавочке.

– А вы его оттуда прогоняли, – протянул Аннушкин.

– Получается, что прогоняла. Гнала, гнала, гнала на верную смерть! – сорвалась на крик пациентка. – Он был довольно худеньким мальчиком. А у бабки во время приступов просыпалась звериная ловкость. Даже не ловкость, а цепкость. Жилистость. И то ли ее забыли в спальне запереть, то ли она дверь выломала. В общем, Боря с балкона полетел, вслед за телевизором, тумбочкой и стулом. Она приняла внука за часы.

– Почему именно за часы?

– Она сама так сказала. Я же всё это видела. Стоит эта ненормальная на балконе, держит внука за ногу и кричит: «Смотрите, какие они мне часики подарили! Часики! А ебать хотела я ваши часики!». Боря даже не сопротивляется, висит вниз головой и рисует в своей раскраске… Так и летел, сжимая книжку в руках.

Игнатий не ожидал, что клиентка сумеет вербализовать столь травмирующие воспоминания после минимального гипнотического вмешательства.

– Вы сейчас скажете, что мне просто нужно изжить чувство вины? Или что я ничего не могла сделать тогда? Ничего не понимала? Страх это лишь эхо прошлого, плачущего среди руин памяти?

– Зачем? Вы сами всё сказали.

– Сказала. Спасибо вам. Мне бы никогда не хватило сил сказать это самой себе.

– Для этого и нужны психотерапевты. Мы всего лишь устанавливаем рамку сеттинга, снабжаем клиента чистым холстом. Вам остается только нарисовать

– эти жуткие картины! Лена! У меня дом, а не галерея ужасов! Ты запугала моего внука так, что он отстает в развитии, боится темноты и спит под кроватью. Лена, не смей игнорировать мать! Телефон. Стой на месте. Это опять твой хахаль звонит. Не смей возражать. По глазам вижу, что твой. Мой номер просто так узнать невозможно. Алло! Так. Теперь послушайте меня, молодой человек. Перестаньте сюда звонить. Я не шучу. Не надо заводить свою шарманку! Я предельно правильно смотрю на вещи. В этом доме и в этой стране никто, кроме меня, ничего в упор не видит. Сколько бы вам ни платила моя дочь, не связывайтесь с ней. Она не дружит с головой. Знаете, до чего она довела моего внука? Ему теперь везде мерещится… Что? Что я должна заметить?! Ах, я поняла. Это вы Димочку научили замечать то, чего нет, и он теперь по ночам под кроватью прячется! Я найду вас, негодяй! Вам это с рук не сойдет, знайте. У меня связи. Какие?! Да будет вам известно, молодой человек, что половых связей у меня уже давно никаких нет, а которые были – только с законным супругом. Не надо мне сочувствовать! Нахал! Оставьте в покое нашу семью. Иначе вас найдут и в половые связи вступят с вами. Вы по голосу взрослый вменяемый мужчина, уж вы-то должны меня понять!

– Уж вы-то должны меня понять, Светлана Александровна!

Светлана Александровна понимала.

– Я уже видеть не могу эти шмотки! Просто я боюсь, что кто-то другой их купит. Дело не в деньгах и не в вещах. Время! Чувствуете, как уходит время? Светлана Александровна!

Светлана Александровна чувствовала.

– Я привыкла. Это как смена времен года. Неделю не могу встать с кровати, слезы лью. Неделю развожу бурную деятельность, занимаюсь документами, заключаю удачные сделки, хотя слезы всё время текут. Неделю радуюсь жизни. Неделю трачу на беготню по магазинам. Вы меня слушаете? Светлана Александровна!