Татьяна Устинова - Мой личный враг

А, собственно говоря, что она может сделать? К кому кинуться?

Конечно, есть этот замминистра, с которым спит грудастая Ладка, но станет ли он связываться? Хотя... если и не станет, то что все-таки подумает, узнав, что фильм подложный? Как отреагирует его окружение, если он решит просто рассказать кому-нибудь об этом?

Андрей застонал.

И что значит "подумать"? Напугать ее как следует? Отправить почтовым переводом на Камчатку? Убить?..

Убить, конечно, вернее...

- Что ты все валяешься, Андрейка? - На пороге стояла Вика в халате, стоимость которого, наверное, равнялась месячному бюджету небольшого города. Она любила такие вещи. - И джинчику уже тяпнул, а?

У нее было отличное настроение, она не собиралась с ним ссориться, это он сразу понял и расслабился. По крайней мере, сегодня ему ничего не угрожало.

- О делах думаю, - сказал он с нарочитой озабоченностью. - Всякие мысли одолевают.

- А пусть они тебя не одолевают, - посоветовала Вика. - Все будет хорошо, я знаю. Ты мне верь. Ты мне веришь, Андрейка?

Дьявол, как ему надоели эти собачьи кликухи - от дуси до Андрейки! Где она только их берет?!

- Верю, - через силу улыбаясь, сказал он. - Верю, конечно. Ты же все у нас знаешь...

- Я слышала, что Михайлова снимают, - пропела Вика из-за двери гардероба стиля деко. - Говорят, сразу после праздников...

"Михайлова? Да ведь это Ладкин любовник! - пронеслось у него в голове. - Неужели и его достали? - запаниковал он. - Да или нет? Они или не они?"

- А... почему? - просипел он.

- Кто его знает, -- беззаботно ответила Вика. - Но как только снимут, я его шлюху в один момент под увольнение подведу. Надоела она мне, как прыщ на заднице.

- Да-да, - сказал Андрей, теперь уже уверенный, что это Викин папанька организовал : для дочки отставку незадачливого замминистра.

И ужас, вполне оформившийся и вполне реальный, заставил его встать, аккуратно оправить за собой французское покрывало ручной работы и, сохраняя видимость достоинства, выйти в туалет, где можно было посидеть в безопасности, закрывшись на защелку.

Сразу после Нового года Филипп все-таки улетел.

- Дела, - коротко сказал он Александре, и больше никаких объяснений. У них все было чудесно в постели, но в обычной жизни они по-прежнему почти не общались. Только теперь это сильно ее тревожило.

Что никакой он не журналист, она догадалась давно, но просто не-разрешала себе об этом думать.

То, что он писал, никак не походило на обычные журналистские заметки. То, что он читал, никак не походило на знакомство с жизнью страны, о которой он вроде бы собирался писать. В компьютере у него стоял пароль, дискеты он всегда носил с собой, как будто боялся, что Александра будет за ним шпионить. Он отправлял куда-то десятки факсов, иногда даже на японском языке. Или это был китайский?

Но сам факт, что в его Лэп-топе стоит еще и японская версия "Windows", поверг ее в состояние, близкое к панике.

Может, он шпион? Обычный шпион, или, как их называют в кино, резидент. Его схватят, посадят в тюрьму, и Александру вместе с ним. За пособничество.

Он часто повторял, что он не слишком удачливый журналист и заработки у него невелики. Александра поначалу безоговорочно ему верила. Но деньги он тратил не как человек, ограниченный в средствах. Он никогда не помнил, сколько заплатил в магазине, на сколько в очередной раз подорожал бензин и сколько он оставил "на хозяйство".

Каждое утро он клал на пианино деньги - не бог весть что, но на шампунь, колготки и проездной хватало. А мобильный телефон, круглосуточно доступный, а "девятка"? Какой бы старой она ни была, наверное, все же не даром ему досталась...

Его джинсы и куртки стоили бы в Москве целого состояния, в этом отношении Александру просветила Лада. Она зашла к ней как-то в отсутствие Филиппа и, конечно, первым делом залезла в гардероб.,

После этого, загружая в стиральную машину его льняные рубашки со скромной надписью "Хэрродз" на изнанке воротничков, Александра робко выразила удивление, что у него такая дорогая одежда. Он ответил, что в Москве это действительно очень дорого, а в Париже все почти даром.

Она старалась не особенно задумываться над этим - ей сразу становилось страшно, да к тому же она не могла взвалить на себя еще и эту проблему. Сил не было.

После того как их обстреляли на Ванькиной даче, наступило затишье. Ее фильм, отданный Свете Морозовой, куда-то канул, а телефон, оставленный Светой, не отвечал. Это очень пугало Александру. К тому же она не могла поговорить с девчонками, потому что конспирация по-прежнему соблюдалась строго, хотя Александра уже не, понимала, нужно ее соблюдать или нет. Ведь ничего же не происходит!