Татьяна Устинова - Мой личный враг

Но додумывать до конца эту до смерти пугавшую мысль она не стала. "Как бог даст", - сказала она себе словами бабы Клавы. Будь что будет...

В витрине какого-то дорогого магазина ей бросилось в глаза белое кашемировое пальто. Она прошла было мимо, но вернулась, не в силах оторвать от него взгляда. Потрясающее, длинное, очень уютное пальто. Простота и элегантность. Элегантность и шик. Шик и сдержанное достоинство очень дорогой вещи.

В таких пальто беззаботные и веселые дамы приезжают тридцать первого декабря в Большой театр на "Щелкунчика". Под его нежным кашемировым теплом обязательно должно быть маленькое черное платье и скромная нитка натурального жемчуга и, конечно, аромат дорогих духов. А рядом обязательно должен быть уверенный в себе и в жизни мужчина и маленький мальчик с розовым ротиком и блестящими от возбуждения глазами, вывезенный в театр впервые.

Александру, застывшую у витрины и уже сочинившую к этому пальто целую жизнь, вдруг кто-то толкнул с такой силой, что она едва не упала.

- Чево пялисся, дура? - спросил налетевший на нее поддатый мужик. Пшла вон!

Вот и все.

Никаких сказок, никаких троллей и никакого "Щелкунчика"... Будь оно все проклято.

Александра поддернула сползающий с плеча ремень портфеля, сунула руки в карманы и нарочито бодрой походкой зашагала к метро. Она боялась грубостей и долго потом их переживала.

Водитель бежевой "шестерки" убедился, что она нырнула в метро, и нажал на газ. Следовало добраться до "Сокола" раньше этой фигуристой девицы с мечтательным лицом и занять привычную наблюдательную позицию.

Елка в этом году получилась совершенно необыкновенной. Намного лучше, чем всегда. Каждый Новый год Александра говорила себе это и к следующему Новому году благополучно забывала.

Александра нарядила ее утром тридцатого числа, немножко полюбовалась и стала развешивать по квартире бумажные фонари и гирлянды. Пусть в этом году она совсем одна, но нарушать традиции нельзя ни при каких обстоятельствах. Занимаясь украшением своего дома, она то и дело заглядывала в дверь большой комнаты, где стояла елка. Елка была до потолка и уже вовсю пахла, пригревшись в домашнем тепле. Вечером Александра зажжет на ней огоньки, будет смотреть в ее волшебную глубину и ждать чуда. Интересно, тролли уже там? Нет, наверное, они придут, когда стемнеет и она ляжет спать.

А завтра ночью, ровно в двенадцать, она пожелает, чтобы нашелся Ваня, и позвонил Филипп, и она вернулась на работу, и тогда, конечно же, все сбудется. Или этих желаний слишком много для одного Нового года?

Паркет был натерт до зеркального блеска. Смешиваясь с ароматом хвои, в квартире витал едва слышный запах полироля - она протерла всю мебель - и теста, которое Александра все же поставила, втайне надеясь, что, может быть, кто-нибудь из старых приятелей заглянет к ней завтра, не побоявшись запрета всемогущей Вики. Она собиралась печь пирог с мясом и два сладких рулета, с орехами и изюмом. На буженину денег, конечно, не хватило, но без нее легко можно обойтись, когда есть пироги. Даже если никто не придет, все равно она правильно решила - что за Новый год без пирогов!

Стоя на шаткой стремянке, она старательно привязывала к люстре ярко сверкающий фонарь из разноцветной фольги, когда раздался звонок в дверь.

Александра вздрогнула и уронила фонарь.

Кто это может быть? Она никого не ждет! Никто не может прийти к ней сегодня.

Ладони внезапно и сильно вспотели. Резко забилось сердце.

Маша? Она звонила утром, сказала, что перезвонит первого. Ладка на Канарах. Кто же?

Звонок нетерпеливо и длинно прозвучал во второй раз.

Медленно, как под гипнозом, Александра слезла со стремянки, вытерла о джинсы вспотевшие руки. Подойти или нет? В раздумье она ногой убрала с дороги упавший фонарь. Он тихо зашуршал по паркету, но Александре показалось, что он загрохотал, как пустое ведро.

Третий звонок.

Она вышла в прихожую, ожидая чего угодно - выстрела, взлома, разбойного нападения с автоматами. Все-таки они до нее добрались. Вычислили. Нашли. И сейчас будут убивать. Она закрыла глаза.

- Алекс! - раздался из-за двери приглушенный и нетерпеливый голос Филиппа. - Открывай, у меня заняты руки!

И, в продолжение, возмущенный вопль соседки напротив:

- Что вы шумите, молодой человек?! Александра накинулась на замки, в одну секунду открыла все три, изо всех сил дернула медленную тяжелую дверь...

Он стоял в окружении каких-то коробок, коробочек, пакетов, сумок... Они занимали буквально всю лестничную площадку. Вид у него был сердитый - наверное, замучился тащить все это наверх: лифт уже дня три не работал.