Татьяна Устинова - Мой личный враг

Александра неожиданно заревела. Лада посмотрела на нее и тоже зашмыгала носом. Маша достала из кармана белоснежный носовой платочек и, уткнувшись в него, присоединилась к общему хору.

Ревели они долго и старательно, оплакивая свои загубленные молодые жизни.

- Что делать-то будем? - трубно сморкаясь, спросила Лада. - Думайте давайте. Не знаю, может, Васятке рассказать?..

- Какое отношение Васяткин МИД может иметь к кавказским и околокавказским разборкам? - засомневалась Александра. - Он же у тебя не криминальный авторитет, чтобы в этом соображать. Он просто госчиновник супервысокого уровня, вот и все. Ты его напугаешь до полусмерти, еще - не дай бог! - он тебя со страху бросит, на что ты тогда жить будешь?

- Васятка бросит, найду Гриню, - отмахнулась Лада. - Это как раз не проблема. Но если не Васятка, то кто еще поможет?

- Да никто, - сказала Маша. - Об этом можно даже не думать. Никто никому не поможет. Сами вляпались, сами и вылезать будем. Ах, черт возьми, знать бы как...

Они решили, что Маша прямиком едет к тете и про квартиру в Потаповском переулке забывает до лучших времен. Что созваниваться они будут только из автоматов. Что с завтрашнего дня Маша сляжет с высокой температурой недели на три и, следовательно, в аптеке не появится. Что Лада стороной попытается навести Васятку на разговор о Вешнепольском, - может быть, он слышал в своих верхах, кому понадобилось его исчезновение. Что про Ванькину записку и обстрел на участке они никому не скажут. Александра доделает фильм по его материалам. Может, что-нибудь прояснится из видеокассет. Хотя надежды мало. Самое плохое что они не знают подоплеки дела, а пакет пропал.

- Надо искать, - мрачно сказала Александра.

- Где?! - чуть ли не с возмущением спросила Лада.

Александра вздохнула. Искать действительно было негде.

Они примолкли. Пора возвращаться в Москву и начинать жить по новым правилам. Но знать бы - по каким? Им до сих пор казалось, что все это какая-то глупая игра. Хорошо бы остановиться и сказать: "Я не играю" - и бежать куда глаза глядят, время от времени радостно подпрыгивая от ощущения собственной свободы.

Но... это не игра, и к этой мысли им еще предстоит привыкнуть.

"Бедная баба Клава, - подумала Александра с грустной усмешкой. Кажется, на этот раз твоя непутевая внучка вляпалась по полной программе..."

Домой она приехала поздно, измученная всем пережитым, заплаканная и бледная.

- Ужасно устала, - сказала она Филиппу. - И сумку порвала.

Нужно же как-то объяснить сквозную дырку в рюкзаке, пока Филипп сам ее не обнаружил и не спросил, что случилось.

Но Филипп Бовэ не был наивным иностранцем. За свою жизнь он перевидал немало пулевых отверстий и, сунув палец в аккуратную дырочку, спросил себя, за кого принимает его дорогая супруга.

Едва за ней закрылась дверь в ванную, он вытащил телефон и набрал номер.

- Павлик, - сказал он по-русски, - ты можешь мне помочь?

- Ну? - спросила Вика. - И что дальше?

- Ничего, - бодро ответил Андрей. - Все отлично.

- Да ладно, не надо мне свистеть, ты не на летучке. Говори толком, что у тебя с эфиром, что с фильмом этого козла, Вешнепольского! А то что-то все волнуются. Время-то идет...

"Она не дает мне дышать, - с привычным пафосом подумал Андрей. - Просто невозможная баба. Истеричка, шлюха, ведущая - из рук вон плохая, журналист никакой".

И самое главное, что больше всего его бесило, - она получила над ним абсолютную власть, ничем не ограниченную!

Как же это вышло?

Ведь все начиналось так хорошо, так романтично. Он, женатый на Александре Потаповой, как бы позволил себе влюбиться в Вику. Она страдала, требовала, чтобы он развелся... Он тянул и мямлил, а она сулила ему золотые горы, почти умоляла, почти унижалась...

А теперь что? А теперь он, как чеховский герой, вынужден жить с постоянной оглядкой, под неусыпным контролем и присмотром, ничтожный, маленький человечишка, взятый из низов для "облагораживания", которого нужно еще "поднимать до себя"...

То ли дело Александра - смотрела ему в рот, ухаживала и превозносила его. А что теперь?

- Дуся! - повторила Вика нетерпеливо. - Я жду.

Она покачивала ногой в лакированной туфле, на которой вспыхивал и пропадал отблеск огней тысячедолларовой люстры. Андрея это раздражало, но приходилось терпеть. Отчитываться. Служить.

- Я все уладил, - сказал он, морщась. - Фильм делается, к Новому году будет. Я попросил Светку, она его подсунула моей бывшей жене...

- Что?! - вскричала Вика и перестала качать ногой. - Твоей суке?