Татьяна Устинова - Подруга особого назначения

– Ах ты, недоумок проклятый, – закричала она, перебираясь через мусор, – что тебе надо?! Зачем ты к нему пристал?! Куда тебя принесло?! Что ты все не отстанешь от нас, в самом-то деле?!

– Сука, – неуверенно заявили из массы, и Димка отпустил руки. Вся масса с грохотом обрушилась на пол и начала возиться.

Варвара никак не могла ничего сообразить. Наверное, от того, что вчера ее сильно побили.

– Господи боже мой, да что ж за наказанье-то такое?! За что оно мне?! – продолжала неистовствовать Таня. – Сколько можно?! Сто лет назад развелись, а ты все мне портишь!! Ну что тебе от нас надо, придурок?! Ну куда ты лезешь?!

– Васька мой сын, – простонала темная туша жалобно и стала подниматься с пола, – я его, гаденыша, воспитал, а теперь всякая сволочь…

– Твой сын! – вскричала Таня. – Это мой сын, а не твой! Ты десять лет на диване лежал, ты к нему ни разу ночью не встал, ты с ним на лыжах ни разу не сходил, и в школе у него не был, и в поход его не водил, и…

Тут она вдруг заплакала. Варвара бросила молоток и обняла ее. Димка поддал ногой пластмассовый игрушечный пистолет. Пистолет завертелся среди мусора и остановился. Варвара посмотрела на него.

– Пошли, – велел Димка решительно, – хватит. Таня, хватит.

Но Таня не могла остановиться, рыдала так, что Варваре показалось, что у нее истерика.

Не может у нее быть никакой истерики. Истерики случаются с тонкими и нежными натурами. У них с Танькой истерик не бывает.

– Варвара, найди мой рюкзак, – распорядился Димка, – и это свое.., оружие подбери. – Он улыбнулся, взглянув на молоток, и как маленькую взял за руку Таню. – Пошли домой.

– Что.., ему надо? А? – Таня судорожно всхлипывала, пытаясь успокоиться и от этого всхлипывая еще громче. – Он.., тебя.., ударил?

– Я его ударил, – сказал Димка, – все О'кей.

– Танька, – с тоской тянула туша, – Танька, на кого ты меня… Как ты могла… Васька наш… Твою мать…

– Ты слишком поздно спохватился, – вдруг очень серьезно заявил Димка, – у тебя было.., сколько там? – спросил он у Тани.

– Десять.., десять лет.

– У тебя было десять лет, – повторил Димка, – этого достаточно. Теперь не ты. Теперь я. И я убью тебя, если ты станешь нам мешать.

Таня все всхлипывала, утиралась рукавом. Димка подтолкнул ее вперед и перехватил у Варвары фонарь. Туша копошилась в темноте, слабо и жалостливо похрюкивала.

– Мальчик, – вдруг сказал Димка и оглянулся на тушу, – теперь это мой мальчик. Самое большее, что я могу для тебя сделать, это умолчать о том, что его отец такой.., слабак.

Эта книжная фраза в темноте и вони предмусоропроводной каморки под аккомпанемент Таниных всхлипов и тяжелого Варвариного дыхания прозвучала нелепо и странно, но никому не показалась ни странной, ни нелепой.

Подталкивая в спины Варвару и Таню, Димка заставил их подниматься по лестнице. Таня все всхлипывала.

– Что ему было от тебя нужно? – спросила Варвара негромко. – Каких денег он хотел? За Васю с Таней, что ли?

– No comments, – ответил Димка. – Я больше не хочу это обсуждать. Мы не станем это обсуждать.

– Станем, – пробормотала Таня, и Димка на нее покосился, – господи, это какой-то ужас! Совсем мужик ополоумел! Пистолет себе купил пластмассовый и маску, как у киллера! Сдохнуть можно. Я думала, что с ума сойду! Варвары все нет и нет, и ты ушел, и канул в подъезде! – тут она толкнула Димку в грудь. – Я же не знала, что на тебя мой напал!!! Я думала, что…

– Никакой не твой, – заявил Димка решительно. – Таня, я не хочу больше слушать, поэтому ты не станешь больше говорить. Все о'кей. Он несчастный и от этого трусливый человек.

– Он несчастный?! – взвилась было Танька и вдруг замолчала, как будто сама себе заткнула рот. Варвара даже улыбнулась в темноте.

Кажется, Хьюстон гораздо ближе к улице Маршала Берзарина, чем казалось сначала.

Кто знает, может, Варваре своими глазами удастся увидеть этот самый “тройной тулуп”, который так любила поминать бабушка Настя, когда смотрела фигурное катание!

На работу Варвара нацепила темные Танины очки и долго штукатурила синяк на скуле Таниным тональным кремом, от чего правая сторона лица оказалась намного темнее, чем левая.

– Надо было слева чернилами помазать, – посоветовала Танька, – а поверх чернил класть крем. Тогда было бы равномерно.

– Иди ты в задницу, – пробормотала Варвара, рассматривая себя в зеркало.

Неужели только вчера Иван целовался с ней утром под теплым и легким одеялом, трогал ее и тискал, и прижимался, и его жесткая нога придавливала ее ноги, и потом он пошел в ванную, даже не подумав надеть трусы, а потом гладил собаку Тяпу, и от того, как двигались его большие руки, у Варвары мутилось в голове и становилось как-то холодно в спине?! Неужели с ней было такое?!