Татьяна Устинова: Подруга особого назначения

Варвара, подталкиваемая в спину, неловко пролезла в шикарный салон, освещенный теплым светом, и тут обнаружилось, что колготки – ясное дело! – порвались и на обеих коленках зияют ровные круглые дыры, похожие на озера. Грязная белая кожа казалась особенно неприличной в приглушенном салонном свете, и Варвара поспешно прикрыла коленки полами пальто.

"Доберусь до дома и утоплюсь в ванне”, – решила она.

Одна за другой хлопнули дверцы, и автомобиль поехал.

– Вам куда, бабушка?

– Мне на улицу Тухачевского, – выговорила Варвара.

Полы пальто терли содранную кожу, колени саднило, и было ужасно жалко денег, почти пятьсот рублей. Конечно, с голоду она не умрет, но когда твои деньги крадут на улице какие-то подонки, пока ты ковыряешься в снегу под колесами автомобиля, – очень обидно. Лучше бы в метро вытащили, ей-богу!..

– Что ж вы по сторонам не смотрите, когда улицу переходите? Внимательнее надо быть, особенно по вечерам.

– Да я-то смотрю, – сказала Варвара злым голосом, – это шофер ваш неизвестно куда смотрит! Я на зеленый переходила, по переходу!

– Да зеленый мигал уже!.. – взвился на переднем сиденье водитель, уверенный, что обвиняют его облыжно. – Бабка сама виновата, а теперь пытается наводить тень на плетень, и скорости у меня никакой не было, я тронулся, когда красный уже переключился!..

– Ничего не знаю ни про какой красный, – с ходу приняла подачу Варвара, – только переходила я по переходу и на зеленый, а вы ехали черт знает как! Да за мной еще целая толпа шла, вы же видели!

– Потому что одни козлы кругом! Когда свет мигает, переходить нельзя. Нельзя! А вы претесь, как стадо баранов! Ей-богу, пешеходы в Москве!..

– Витя!

Водитель посмотрел в зеркало заднего вида, еще немного пошевелил губами, как будто не смог сразу замолчать, и буркнул:

– Извините, Иван Александрович.

Иван Александрович, на которого Варвара даже ни разу не взглянула как следует, немного подвинулся в ее сторону и предложил довольно участливо:

– Может быть, все-таки заедем в медпункт? Что там у вас.., в смысле травм?

«Боится, что я права и его водитель попер на красный, – решила Варвара. – Сам-то он, конечно, на дорогу не смотрел и не знает, кому верить, то ли мне, то ли водителю. Поверит, несомненно, водителю, но меня хочет задобрить, чтобы я не верещала и не создавала ему проблем. Впрочем, какая из меня проблема!..»

– Все в порядке, – сказала она, – кожа содрана и колготки порвались. В медпункте колготки все равно не выдают, а йод у меня есть дома.

И тут, наконец, она на него посмотрела. Он был коротко стриженный, темноволосый, не толстый, но очень плотный. Большие руки, крепкая шея в тисках галстука. Глаза казались обведенными черным из-за очень густых и темных ресниц.

Он тоже некоторое время внимательно смотрел на нее. Цвет его глаз Варвара разобрать не смогла.

– Извините, – буркнул он, отвернувшись, – я думал, что вы бабушка.

– Я не бабушка, – зачем-то объяснила Варвара, – но, возможно, через некоторое время ею стану.

Водитель таращился на нее в зеркало заднего вида и, видимо, не верил себе. Внезапное омоложение Варвары его озадачило.

– Я-то думал, – вдруг сказал он, – платок, сумка, пальто… Бабка и бабка…

– Витя!

– Извините, Иван Александрович…

– Тем более непростительно, – раздраженно продолжил Иван Александрович, – видеть вы должны хорошо, ноги у вас в порядке, что ж вас понесло на проезжую часть!

– Меня не понесло. Я переходила улицу…

– Да, я слышал. На зеленый. Все равно нужно по сторонам смотреть, если не хотите, чтобы вас убили!

– Это вы своему водителю скажите! Я-то не хочу, чтобы убили, а он зачем людей давит?! Вместе со мной целая толпа переходила!

– Но под колесами почему-то именно вы оказались! Толпа благополучно перешла, а вы очутились под колесами!

– Потому что он меня стукнул своей машиной, и я упала! И сумка отлетела, и из нее все украли!..

– Да, – вдруг спокойно произнес Иван Александрович, как будто не он только что разорялся, – это плохо. Сумку жалко. Что в ней было? Деньги? Документы?

– И деньги, и документы, и все на свете!

– Много денег?

– Много, – огрызнулась Варвара, – пятьсот рублей. И тут так жалко ей стало этих пятисот рублей, и себя, и свой паспорт – фотография там была удачная, ей очень нравилась, – и даже книжку, которую она только-только начала читать и не успела еще толком понять, что за кровавое убийство затевают злые люди, что она заревела и, обхватив ладонями щеки, сунулась лицом в колени.