Евгений Пышкин - Весёлая гора

– И ты хочешь, чтобы я принял твое предложение здесь и сейчас? – спросил Ефремов.

Анатолий развел руками: «Сам думай».

Идея хорошая, но она могла оказаться и пустышкой, никчемным времяпрепровождением, очередным воздушным замком. Окраина Европы. Мерриберг. Антон представил огромный двухэтажный дом с красивым садом, разбитым вокруг. Да, он стремился к уединению. Именно сейчас еще больше, чем когда-либо. Хотелось отдохнуть, а затем с новыми силами приступить к работе. Но почему чужая страна? Чем она отличается от Сиберии? Разве у нас мало мест, где можно уединиться? Такие просторы: от Уральского хребта до Аляски, от северных морей до азиатских степей. Хотя предложение соблазнительно. Правда, соблазнило иное. Анатолий не давал никаких гарантий, что отдых станет продуктивным. Такое обращение подкупало. Будто он оставался честным и открытым, не строил иллюзий, не пускал пыли в глаза, а сказал прямо: «В любом случае ты останешься в выигрыше. Уединение подарит тебе новую гипотезу, почему пришельцы не хотят общаться». Но Антон за этой фразой прочитал: пусть и не в жилу, но развеешься. И все-таки он не подал виду, что согласился.

– А можно подумать? Скажем, сутки?

– Конечно. – Анатолий посмотрел на часы. – Позвони мне завтра вечером. – Он достал из внутреннего кармана маленький блокнот. «Неужели был готов к подобному исходу и заранее приготовился?», – удивился Ефремов – Да нет, он всегда с ним ходит».

Вырвав лист, Анатолий стал записывать, говоря:

– Я оставлю здесь свой номер, а также как добраться до Мерриберга. Держи.

Антон забрал листок.

– Надумаешь, звони. Не захочешь ехать, не набирай мой номер, и листок этот выброси, я пойму. Кстати, если все-таки надумаешь, никакой семьи. Ты должен быть один.

На этом они и расстались.

Вечеринка подходила к концу, люди стали расходиться, и Антон тоже покинул праздник.

Время было позднее, автобусы уже не ходили, только поезда метрополитена скользили по рельсам где-то под землей одинокими существами, развозя людей. Кто-то из пассажиров ехал по делам, кто-то возвращался домой, как Антон. Он сидел, задумчиво смотря в окно напротив, не замечая, что появляется там. А мелькали станции, коммуникации во чревах туннелей между остановками, но, видя их, он не осознавал происходящего. Хотелось спать. Кажется, Антон видел сон. Монотонный шум подземки стал глуше и почему-то преобразился в плеск морского прибоя. Ефремов гулял по берегу, собирая мелкие камушки и бросая их в океан истины. Солнце садилось за горизонт там, где черные остроконечные скалы были похожи на зубчатый гребень сказочного существа.

«Парк культуры и отдыха. Конечная. Просьба освободить вагоны», – прозвучал металлический голос в динамиках. Антон очнулся, вышел на платформу, покинул метро. Дальше шагал не спеша. До дома – минут пятнадцать, и все это время мысли его невольно возвращались к Анатолию.

Ефремов осторожно вошел в квартиру – жена и дети спали. Он, не включая света, прокрался в зал, взял сигареты и вышел на балкон. Прикурил. Вспомнив о разговоре на вечеринке, вынул листок, но тут же убрал клочок бумаги обратно – в полумраке не разглядишь, что написано. «Завтра. Все завтра», – он успокоил себя этой мыслью, но заманчивое предложение выползало из всех закоулков сознания. Он попытался думать о другом, но бесполезно. Идея об уединении бесцеремонно влезала в отвлеченные размышления.

– Спасть будешь? – Жена появилась на балконе. – Ты, вроде, уснул?

– Просто глаза прикрыл.

– Как отпуск?

– Через неделю, – произнес Антон, удивившись тому, что этой короткой фразой он согласился на поездку в Мерриберге. Даже не верилось в первую секунду. Слова сами слетели с языка. Значит, ему нужно, необходимо.

– Что так? Почему через неделю?

– Командировка в Европу.

– Ладно, пошли.

Он с удовольствием растянулся под теплым одеялом и понял, как ему хочется спать. Мышцы приятно заныли. Последняя фраза, мелькнувшая в дремотном сознании: «Почему пришельцы не хотят контакта?» А затем пришел сон. Разбухая, как весенняя почка, он отвоевал себе пространство. Его фрагменты возникли из небытия. Антону приснилось мрачное подземелье, мужчина, женщина, ребенок. Они сидели закутанные в теплые одежды и разговаривали о чем-то. Неясные голоса. Тусклый свет. Наконец, он различил фразу, сказанную мужчиной: «Да, много предположений есть, и среди них…». Женщина сделала умоляющий жест: не надо, зачем это знать ребенку. Секундное замешательство. Но мужчина продолжил: «Есть предположение, что высокоразвитые цивилизации не выходят с нами на контакт не потому, что не хотят, а просто, достигнув момента, когда они способны к общению с иными мирами, уничтожают себя в ядерной войне». «Как сейчас?» – спросил ребенок. «Да, как сейчас», – ответил мужчина. Сон растворился. Куски его черным вихрем закружились, но не смогли сложиться опять в осмысленную картину. Там было еще что-то. История о женщине, мужчине и ребенке продолжалась, но она канула в бездну, в глубокий и черный колодец космоса.