Ефим Захаров: Поганки

– Маршруточка не дорого. Такси. Такси. Ялта, Алушта, Массандра, Судак, Новый Свет, – его сразу окружили мужчины, вращающие на своих указательных пальцах ключи от машин. – Куда ехать? Недорого, – они заглядывали прямо ему в глаза, безошибочно определив приезжего.

– Спасибо, я уже на месте, – вяло бросил он на ходу, повернул направо и дошёл до пешеходного перехода между терминалами. Именно так вчера по телефону объяснял Алексей, сын его товарища, который должен был встретить его в аэропорту.

– Николай Николаевич? – спросил подошедший к нему слева молодой человек, лет двадцати, в тёмных очках, цветастых шортах, расстегнутой рубашке и видавших виды кожаных шлёпанцах. Он внимательно рассмотрел парня, и только уловив в нём сходство с парнишкой двенадцатилетней давности, которого он помнил, ответил.

– Да.

– Здравствуйте, как долетели? – Алексей взял одну из сумок и рукой указал направление движения. – Моя машина там.

– Добрый день, Алексей. Спасибо, что встретил. Долетел нормально. Жарко тут очень.

– Вы бы ещё пальто надели. Как с севера, ей—богу.

– Да я, в принципе, оттуда и есть, – улыбнулся Николай Николаевич. Они уже дошли до машины. Чёрный блестящий «Mitsubishi Pajero» без труда принял весь багаж прилетевшего только что пассажира. – Ничего если я переоденусь?

– Без проблем. Это Крым. Здесь раздеваются и переодеваются там, где это удобно.

Он снял с себя пиджак и промокшую рубашку, достал из чемодана свежую сорочку с коротким рукавом, которую вчера уложил так, чтобы та не помялась. Рубашка всё равно немного примялась, но другого варианта верхней одежды у него не было. В принципе, можно было надеть шорты, майку, сандалии, и слиться с одетой подобным образом толпой отдыхающих, но его сегодня ещё ждала встреча с руководителем крымского управления Следственного Комитета России и, несмотря на то, что в настоящий момент он являлся частным лицом и не занимал какой—либо должности, заявиться на встречу с генералом в шортах, было бы неприлично.

Позавчера он уволился с работы. Со службы, которой отдал всё. Много лет назад, через несколько дней после вручения ему диплома о высшем образовании, он попал в прокуратуру, где добросовестно трудился следователем, а в феврале 2011 перешёл из прокуратуры в только что образованный Следственный Комитет своего родного Красноярска, но уже спустя год с небольшим «прыгнул» в краевой главк, где и работал до позавчера. Ему нужно было срочно перевестись в Крым, и не просто в Крым, а следователем СКР 1 1 Следственный Комитет России по Азовскому району, но перевод по каким—то ему неведомым причинам оказался невозможным, и он вынужден был уволиться. Друзья говорили, что он дурак, и что он ломает себе жизнь, что нельзя при такой работе пропускать случившееся через себя, и уж он—то за столько лет мог бы к этому привыкнуть, но он не привык и всё равно сделал так, как решил. Супруга его поддержала, что, наверное, и было переломным моментом в принятии такого трудного решения.

Годы, проведенные в следствии, не прошли даром. У него были друзья, у друзей тоже были друзья, а у друзей друзей, в свою очередь, друзья тоже имелись. Именно по такой нехитрой цепочке просьба принять и посодействовать Одинцову Николаю Николаевичу дошла до генерал—майора юстиции Птицына Дмитрия Филипповича, временно возглавляющего Следственный комитет в Крыму. Генерал ждал его сегодня в 15—00. До встречи оставалось немногим более пятидесяти минут.

– Успеем? – спросил Одинцов, устроившись на сидении, включая все свои телефоны.

– Успеем, – ответил Алексей, неспешно подруливая к шлагбауму, заграждающему выезд со стоянки.

– Да, и кондиционер посильнее сделай, пожалуйста, – Николаю Николаевичу всё ещё было жарко.

– Конечно, – улыбнулся водитель и опустил температуру вдуваемого в салон воздуха до максимально низкой.

– Ты как в Крыму оказался? – проверив телефоны, спросил Одинцов молодого человека. Алексей был сыном его старинного приятеля, с которым он познакомился в университете. Отца Лёши звали Борисом, и учился тот на физико—математическом факультете на три курса старше Николая Николаевича. Когда Коля Одинцов получил ордер на заселение в общежитие, в комнату №323, он ещё не знал, что судьба сведёт его с человеком, который всю жизнь будет где—то рядом, не вмешиваясь, не спасая, не делая добрых дел или подлостей, а просто где—то рядом, от чего на душе было уверенно и спокойно. Борис был старше его на пять лет, уже отслужил в армии и вот—вот должен был жениться. Когда Коля зашёл в комнату, Борис ел арбуз и громко слушал «Deep Purple» «Child in Time». «Хорошая музыка», – сказал тогда он, сам с удовольствием слушавший старый рок. Борис пожал ему руку, достал бутылку водки и отрезал большущий кусок арбуза. Через час они уже были друзьями, и эта дружба сохранилась на годы. Борис со временем стал бизнесменом, занимался строительством и имел несколько заводов по производству разных видов бетона. Его сына Лёшу Одинцов последний раз видел двенадцать лет назад, когда тот ходил во второй или третий класс школы. Борис развёлся с первой женой, и та с сыном уехала к матери в небольшой городок Московской области. Борис сына не бросал, помогал, как умел, и на восемнадцатилетие подарил машину. Николай Николаевич знал, что Алексей поступил в институт и учится где—то в столице.