Пер Вале - Наемные убийцы

- А зачем им состоять в родстве? - спросил судья, несколько сбитый с толку.

- На это не так-то просто ответить, - сказал Рокотун.

- Разговаривать с адвокатом Роксеном - все равно что толковать с муравейником, - сообщил Бульдозер.

И снова обратился к своим бумагам, время от времени делая заметки или всплескивая руками; он не поднял головы, даже когда председательствующий вдруг спросил:

- А какое отношение это имеет к рассматриваемому делу?

- Я бы, пожалуй, сказал, что и на этот вопрос непросто ответить, отозвался Роксен.

После чего внезапно указал незажженной сигарой на свидетеля и инквизиторским тоном спросил:

- Вы встречали Ребекку Линд?

- Да.

- Когда?

- Примерно с месяц назад. Эта молодая женщина приходила в главную контору банка. Кстати, она была одета так же, как сейчас, но у нее на руках был грудной ребенок, вернее, не на руках, а на каких-то ремнях.

- Вы ее приняли?

- Да, у меня как раз было несколько свободных минут, и к тому же меня интересует современная молодежь.

- Особенно ее женская половина?

- А хоть бы и так?

- Сколько вам лет, господин Бундессон?

- Пятьдесят девять.

- Зачем приходила Ребекка Линд?

- Занять денег. Она явно не разбиралась даже в простейших финансовых вопросах. Кто-то сказал ей, что банки дают деньги взаймы, вот она и пошла в ближайший крупный банк и попросила, чтобы ее принял директор.

- Что же вы ответили?

- Что банки - коммерческие предприятия, дают деньги в долг только под проценты и под надежное обеспечение. Она ответила, что у нее есть коза и три кошки.

- Зачем ей понадобились деньги?

- Чтобы поехать в Америку. Куда именно, она не знала, не знала также, что будет делать, когда приедет туда. Но у нее, по ее словам, был записан один адрес.

- О чем еще она спрашивала?

- Есть ли другие банки, не такие коммерческие, как остальные. Чтобы они принадлежали народу и простые люди могли обратиться туда за деньгами. Я сказал - больше в шутку, - что Кредитный банк формально принадлежит государству, то есть народу. Ее как будто устроил этот ответ.

Рокотун подошел вплотную к свидетелю, приставил кончик сигары к его груди и спросил:

- Вы говорили еще о чем-нибудь?

Директор Бундессон промолчал. Наконец судья напомнил ему:

- Вы принесли присягу, господин Бундессон. Но вы не обязаны отвечать на вопросы, которые уличали бы вас в преступных действиях.

- Говорили, - неохотно произнес Бундессон. - Молодые девушки симпатизируют мне, и я им симпатизирую. Я вызвался помочь ей разрешить самые неотложные проблемы.

Он оглянулся на присутствующих и зафиксировал уничтожающий взгляд Реи Нильсен и лоснящуюся плешь углубленного в свои бумаги Бульдозера Ульссона.

- И что же ответила Ребекка Линд?

- Не помню. Да мы с ней все равно не договорились. Рокотун тем временем возвратился к своему столу и, порывшись в бумагах, сообщил:

- На допросе в полиции Ребекка показала, что ответила следующим образом: "Плевала я на старых похабников". И еще: "На вас тошно глядеть". Он громко повторил: - Старых похабников. - И сделал сигарой жест, означающий, что допрос окончен.

- Совершенно не понимаю, какое это имеет отношение к делу, - заметил Бульдозер, не поднимая головы.

Рокотун пересек зал, наклонился над столиком Бульдозера и сказал:

- Судя по всему - и да будет всем известно, - после перерыва господин прокурор занялся изучением досье, которое посвящено некоему Вернеру Русу. У меня вопрос к председательствующему: какое это имеет отношение к рассматриваемому делу?

- Интересно, что господин адвокат заговорил о Вернере Русе, воскликнул Бульдозер, вскакивая на ноги.

И, вперив взгляд в Рокотуна, звонко произнес:

- Что вам известно о Вернере Русе?

- Я попросил бы стороны сосредоточиться на рассматриваемом деле, сказал судья.

Свидетель удалился с обиженным видом.

Затем наступила очередь Мартина Бека. Вступительные формальности были те же, но, когда защитник приступил к допросу, Бульдозер явно настроился слушать более внимательно.

- Увидев сегодня голубей на лестнице здания суда... - начал Рокотун.

Однако терпение судьи было исчерпано, и он перебил его:

- Зоологические наблюдения адвоката Роксена уместны в других аудиториях. К тому же я уверен, что господин комиссар ограничен во времени.

- В таком случае, - отозвался Рокотун, - буду краток. Вчера до меня дошло, не посредством голубиной почты, а более прозаическим и медленным путем, а именно с простой почтой, что Верховный суд отказал некоему Филипу Труфасту Мауритсону в пересмотре его дела. Возможно, господин комиссар помнит, что года этак полтора назад Мауритсон был осужден за убийство в связи с вооруженным налетом на банк. Обвинителем по делу был мой, я бы сказал, не такой уж ученый друг, Стен-Роберт Ульссон, который тогда носил звание казначейского прокурора. На мою долю, как это бывает подчас с людьми моей профессии, выпала неблагодарная и морально обременительная задача защищать Мауритсона, который, несомненно, представлял собой то, что в обыденной речи принято именовать преступником. Теперь я хочу задать один-единственный вопрос: считает ли комиссар Бек, что Мауритсон был виновен в ограблении банка и связанном с этим убийстве и что проведенное прокурором Ульссоном расследование было удовлетворительным?