Неле Нойхаус - Ненавистная фрау

— Замечательно, — кивнул Боденштайн. — Спасибо.

Странно. Так много лет вообще не вспоминать об Инке Ханзен, а при встрече с ней почувствовать желание задать тысячу вопросов, ответы на которые не имели бы к нему совершенно никакого отношения…

— К сожалению, мне надо ехать. — Инка открыла дверь своего автомобиля. — Была рада с тобой повидаться, Оливер. Заходи как-нибудь просто на чашку кофе, если будешь в наших краях.

За пределами приемной ветеринарной клиники командовал «рыжеволосый мопс». Сегодня девушка была облачена в зеленый халат. Именной бейдж на груди указывал, что ее зовут Сильвия Вагнер.

— Доктора Керстнера нет, — коротко сообщила она Боденштайну, не здороваясь.

— На сей раз я хотел бы поговорить с господином доктором Риттендорфом, — ответил старший комиссар.

— Он занят.

Зазвонил телефон.

— Я тоже. — Боденштайн постарался быть любезным. — Будьте так добры, скажите ему об этом.

— Одну минуту. — Сильвия ответила на телефонный звонок клиента. Затем на следующий. Быстро и профессионально она записывала данные и согласовывала время визитов. Старательная девушка.

— Вы знали Изабель Керстнер? — осведомился Боденштайн, когда она закончила телефонный разговор.

— Разумеется, — подтвердил мопс неожиданно резко. — И я терпеть ее не могла. Мне все равно, что о мертвых не следует говорить плохо. Изабель была заносчивой тупой коровой и вообще не заслуживала такого мужчину, как Миха.

— Почему?

— Миха… то есть доктор Керстнер… бился с утра до вечера, чтобы клиника процветала, — сказала она. — Он действительно хороший ветеринар.

Вновь зазвонил телефон. На этот раз Сильвия Вагнер не обратила на звонок никакого внимания.

— Изабель все это было совершенно безразлично. — Девушка помрачнела. — У нее в голове были одни развлечения: дискотеки, вечеринки, удовольствия, поездки в конюшню… Здесь она вообще ничем не занималась.

В приемную вошел темноволосый мужчина в круглых очках в роговой оправе.

— Георг, — обратилась к нему Сильвия Вагнер, — с тобой хочет поговорить уголовная полиция.

Боденштайн кивнул компаньону Керстнера.

— Здравствуйте. — Тот с любопытством взглянул на Боденштайна. — Без проблем.

Доктору Георгу Риттендорфу, как и Керстнеру, набежало примерно сорок — сорок пять лет. У него было узкое дружелюбное лицо. Как и Боденштайн, доктор был высокого роста. В его густых темных волосах пробивались первые седые прядки, а голубые глаза за толстыми линзами очков смотрели настороженно и выжидательно. Судя по всему, он обладал здоровой самоуверенностью: в нем не ощущалось нервозности, охватывающей практически любого человека, который не каждый день имеет дело с полицией.

— Давайте пройдем в кабинет, — предложил он. — Хотите кофе?

— С удовольствием. — Боденштайн проследовал за ним и сел за стол, за которым накануне Керстнер услышал новость о смерти своей жены.

Риттендорф хлопотал у кофе-машины.

— Вы знаете, что случилось с женой вашего коллеги?

— Да, — кивнул Риттендорф. — Ужасная новость. Но я не могу сказать, что очень опечален. Ни для кого не секрет, что мы с Изабель терпеть друг друга не могли.

— Вы можете предположить, что кто-то мог иметь мотив для ее убийства? — спросил Боденштайн.

— Конечно. — Риттендорф пренебрежительно фыркнул. — Я, например.

— Вот как? Почему? — Боденштайн внимательно посмотрел на высокого темноволосого мужчину и попытался понять, что тот собой представляет. Интеллектом он наделен, это не вызывает сомнения.

— Эта женщина превратила жизнь моего друга в ад. Я с трудом мог выносить ее, как и она меня.

Взгляд Боденштайна блуждал по кабинету и задержался на гербе, висящем на стене между разнообразными дипломами и фотографиями в рамках. Переплетенные между собой две буквы образовывали перекрещенные мечи.

— Студенческое сообщество? — спросил он и прищурился, чтобы разглядеть фразу на латинском языке, помещенную на гербе.

— Да, — Риттенберг обернулся, — это герб. В университете мы с Михой входили в одно и то же студенческое сообщество. Мы поддерживаем его до сих пор, это так называемая «Команда ветеранов».

— «Fortes fortuna adiuvat», — прочитал Боденештайн. В свое время он учился в классической гимназии и еще не совсем утратил познания в латыни. — «Удача благоприятствует храбрым».

— Точно. — Риттендорф усмехнулся и поставил перед Боденштайном чашку с кофе. — Молоко? Сахар?

— Нет, спасибо. — Оливер благодарно кивнул и сделал глоток кофе. — Расскажите мне немного о клинике.