Владимир Колычев - Адский рай

– У каждого человека есть слабые места.

– Тебе быстро надоедают женщины?

– И это тоже…

– Женщины для тебя игрушки?.. Куда ты их выбрасываешь?

– Они сами в этом виноваты…

– В этом, в чем?

– Никто не смеет безнаказанно съесть запретный плод с «древа познания»! – Адам не смотрел на Еву, но его голос вибрировал от напряжения.

– Я не ела запретный плод.

– Ты нарушила слово! – Он посмотрел на нее, и она увидела безумный блеск в его глазах.

Но вместе с тем увидела и беспомощность перед собственной одержимостью.

– Ты сам это придумал!

– Нет!

– Ты любишь меня! Но ты думаешь, что можешь полюбить и другую!.. Или ты любишь Полину?

– И Полину… И тебя…

– Но меня можно вычеркнуть. Был бы повод… Поздравляю, ты нашел этот повод!

– Ты ведешь себя как стерва! – Адам смотрел на нее с удивлением, в котором было больше одобрения, нежели осуждения.

– А как ведет себя Полина?

– Она законченная стерва… Я не хочу, чтобы ты была такой…

– Не хочешь? А меня уже нет, мой дорогой! Меня изнасиловали! А потом убили!.. Куда у вас тут сбрасывают трупы?

– Ты хочешь посмотреть, куда сбрасывают трупы? – спросил Адам.

Он поднимался со своего места медленно, но Еве показалось, будто он вскочил и рванулся к ней. Она даже шарахнулась и мотнула головой.

– Нет!

– А я покажу! – Он взял ее за руку мягко, а ей показалось, что запястье сжал раскаленный браслет.

– Не надо!

– И ты поймешь, что я маньяк!

Ева удивленно смотрела на него. Она и сама все понимала, но признание в лоб вогнало ее в шок.

– Но еще я – гений!

Ева кивнула так, как будто имела подтверждение его признания.

– И со мной нельзя так просто… А ты простая… Ты очень простая…

– А Полина нет?

– А Полина нет. Полина особенная…

– Но ты же и меня любишь! – Ева приложила руки к груди, взывающее глядя на Адама.

А перед глазами стоял Марат. «Уроды все здесь». И он сам урод. И она такая же морально отсталая. Потому что на богатенького позарилась. Потому и мужа бросила. А откуда-то издалека донесся смех Полины. «За все нужно платить…» И Ева расплачивалась за свои ошибки своей честью и жизнью… Или это не ошибки? Что, если она совершила самое настоящее преступление, подобное тому грехопадению, которое изгнало Еву из рая?

Да, она действительно совершила грехопадение. Она полюбила настоящее чудовище, которое без зазрения совести убивает ненужных ему людей. Она не должна любить этого урода.

– И ты особенная… – кивнул он. И, немного подумав, продолжил, возбужденно глядя на нее: – С тобой мне вдруг расхотелось ходить по саду голым… Мне захотелось спать с тобой в постели… Раньше я не мог в постели, только в саду. А с тобой смог… С тобой я почувствовал себя нормальным человеком…

– Это плохо?

– Плохо?! – Адам встрепенулся. – Разве я сказал, что это плохо? Или по мне видно, что плохо?

– Ты отказался от меня…

– Значит, плохо, – кивнул он. – Значит, чего-то не хватает… Или, напротив, слишком много… Тебя нужно было одеть, мы поехали тебя одевать. А зачем? Ты захотела увидеть Москву, я тебя туда отвез. Почему мне захотелось прогуляться с тобой по Москве? Почему мне показался скучным мой сад?

– Почему? – спросила Ева.

Но Адам как будто не слышал ее.

– Мой рай – мое творение. Мое место здесь. Есть люди, которые хотят все здесь уничтожить. Мне нужно защищать свой сад. И я буду его защищать! – Адам заскрипел зубами, со злобой сжимая кулаки.

– Мы вместе будем его защищать, – сказала Ева.

Она не знала, от кого именно и каким образом Адам защищал свой сад, но понимала, что здесь уже погибло много людей. И не только девушки, от которых избавлялся Адам.

– Вместе? – Он внимательно посмотрел на нее, как будто почуял подвох.

А Ева действительно хитрила. Да, она любила Адама, но жить уже с ним не хотела. Да, она падшая женщина, но не убийца. И становиться ею никакого желания. Но у нее не было иного выхода, как хитрить, изворачиваться. Адам сказал, что она слишком простая для него, что ж, придется исправляться. Тем более что у нее нет другого способа вырваться из этой западни…

– Если, конечно, нужна моя помощь.

– И чем ты можешь мне помочь?

– Для начала я готова держать язык за зубами.

– А ты что-то знаешь, – скорее утверждая, чем спрашивая, сказал он.

Ева склонила голову. Она знает достаточно для того, чтобы его возненавидеть. Но она готова простить ему все и любить его дальше. Так он должен был ее понять.

– Ты должна меня осуждать.