Николай Зорин - Ловушка памяти

– Двенадцать, – подтвердил Дмитрий, но как-то неуверенно.

– Ясно. Рассказывайте по порядку, а то действительно непонятно. Двенадцать загубленных душ – просто в голове не укладывается!

– Все началось двенадцать лет назад, – таким тоном, словно он рассказывает сказку, проговорил Тихомиров. – Мой отец разработал одну методику… ну, о ней, насколько я понимаю, вы знаете. Так вот, я ее выкрал. То есть не то что выкрал, а скинул на диск все наработки. И убил коллегу отца, который хотел ею воспользоваться, – Анатолия Владимировича Кисленко.

– Так это вы убили Анатолия Кисленко? – внедрился в разговор Андрей. – Вот оно что! Теперь мне понятно, почему ваш отец так боялся. Он ведь знал, что вы его убили, да?

– Знал.

– Вы избавились от него как от будущего конкурента? Дальновидно, ничего не скажешь. Сколько же вам тогда было лет?

– Шестнадцать. Но я его не как конкурента убил, просто так сложились обстоятельства… Это долго рассказывать и очень отвлечет, уведет в сторону. Я расскажу, но потом, потом! – Дмитрий нетерпеливо махнул рукой. – Тогда я не думал, что молекулой смерти когда-нибудь смогу воспользоваться сам, просто… Она меня увлекла, понимаете? Как идея увлекла. Первый фильм я сделал только через семь лет. Мысль заставить работать молекулу смерти пришла спонтанно. Я познакомился с одной девушкой, Ольгой Муратовой, которая очень любила рассуждать о смерти, считала, что нет ничего красивее красивой смерти, а особенно ее почему-то восхищали казни времен испанской инквизиции.

– Странный у нее был вкус! – Андрей усмехнулся.

– Да, странный. Я слушал, слушал и в конце концов не выдержал – решил дать ей прочувствовать во всей красе свою собственную смерть, раз уж ее так увлекает данная тема. Тогда-то и зародилась мысль о фильмах и об использовании отцовского открытия. Я купил две цифровые микрокамеры и прочую необходимую аппаратуру. Для этого пришлось продать нашу четырехкомнатную «сталинку» в центре и переехать сюда. Проникнуть в квартиру Ольги, чтобы поставить аппаратуру, мне было совсем не сложно – я просто выкрал у нее запасную связку ключей. Под видом хохмы предложил ей пройти тесты, она с радостью согласилась, так что определить ее молекулу смерти тоже не составило особой проблемы. Гораздо сложнее было создать мой первый фильм. Делать фильм вообще очень трудоемкое дело, хотя сейчас у меня задействуется шесть камер, что значительно все упрощает. А тогда… Страшно вспомнить, какой это был кропотливый труд. В течение месяца камеры снимали и записывали Ольгу в ее квартире, и из всех записей я смог смонтировать всего лишь десятиминутный ролик, использовав еще один третьесортный фильм с самоубийством главной героини. Получилось довольно кустарно, но, что поделаешь, первый блин всегда комом. Особенно намучился с двадцать пятым кадром, которым должна была идти молекула ее смерти. В конце концов пришлось обратиться к одному компьютерному доке, располагающему подходящей техникой и соответствующими навыками. Нет, фильма он не видел, он просто помог с программой. В общем, так или иначе, а фильм получился. И, что главное, он сработал – Ольга полностью повторила весь сценарий, а потом повесилась, как ее кинодвойник. На следующий день. Ее последний день и ее смерть тоже были сняты на камеру и превращены в настоящий документальный фильм. После того как ее похоронили (ни у милиции, ни у ее родственников и знакомых не возникло никаких подозрений, что смерть насильственная: она так много о ней говорила!), я забрал из квартиры камеры. Просмотрел, что получилось, и понял: вот оно то, что мне нужно! Я понял, в чем теперь будет состоять дело моей жизни – в создании документальных фильмов смерти. Я не сомневался, что их можно продавать: найдется немало любителей, готовых заплатить за такую подлинную смерть немалую сумму. Вот только где таких любителей найти? Не дашь же в газете объявление? Долго и неинтересно рассказывать, где и как я пытался найти сбыт своей продукции. Но однажды мне повезло: я встретил его, своего покупателя и будущего распространителя. На одной многолюдной вечеринке (я тогда только и делал, что околачивался на таких сборищах) случайно подслушал разговор. Тот человек сетовал, что весь наш кинематограф, да и импортный тоже, – сплошная липа. В последнее время все полюбили изображать смерть (что, в общем, понятно, тема интересная), но делают это так, что с души воротит. Ни разу ему не удалось посмотреть чего-то хоть сколько-нибудь «пристойного», как он выразился. А потом он вдруг перескочил на публичные казни и очень напомнил мне Ольгу. Я почувствовал в нем своего клиента: если не покупателя, то будущую натуру для нового фильма. В тот вечер подходить к нему не стал, позвонил на следующий день (его телефон попросил у хозяев). Мы договорились встретиться. И он купил фильм. И заказал новый. А потом через него я оброс постоянной и непрерывно растущей клиентурой. Второй фильм я сделал тоже по упрощенной схеме: использовал в качестве жертвы одного своего знакомого, поэта-неудачника, непризнанного гения. Он неоднократно пытался покончить жизнь самоубийством, я ему просто немного помог, облегчил процесс. Его смерть, как и Ольгина, тоже не вызвала ни у кого подозрений. Но дальше использовать знакомых было опасно, и тогда мне пришла в голову мысль завести в Интернете сайт помощи людям с психологическими проблемами. Хорошо его законспирировал, так что вычислить меня по нему было практически невозможно. Ко мне стали обращаться. Техника работы была не очень сложной. Сначала я просил клиента заполнить анкету – узнавал таким образом необходимые мне для дальнейшего сведения: адрес, место работы, количество родственников, проживающих с ним в одной квартире, и так далее. Если мне человек подходил, я предлагал пройти тест, из которого вычислял его молекулу смерти.