Николай Гуданец - Бомбардировщик для бедняков

После обретения Латвией независимости специалист по красным латышским стрелкам переквалифицировался в хабилитированного доктора наук, воспевающего героизм эсэсовских латышских легионеров. Естественно, ведь маслом теперь намазана другая сторона бутерброда. В начале статьи он мельком упоминает, что в Курземских боях 1944 года латыши сражались в составе обеих армий, и сталинской, и гитлеровской. Затем, по ходу текста, советская армия (padomju) как-то незаметно превращается в русскую (krievu). С гордостью засвидетельствован и подкреплен цитатой факт, что немецкое командование высоко ценило бойцов Латышского легиона «за их несгибаемое мужество, особенно в борьбе с русскими танками». Справедливости ради автор сообщает, что немцы все же, к сожалению, подвели доблестных латышей, не сумев одержать победу в войне. Бравурная концовка статьи выражает надежду, что нынешние латвийские солдаты, в случае чего, будут сражаться не хуже своих отцов-легионеров.

Нигде не отмечено, что статья приурочена к восьмидесятилетнему юбилею Рабоче-Крестьянской Красной Армии, ясно и так.

Прочие заметки ничем не лучше. Некогда козырявший своей объективностью, респектабельный «Labdien!» ныне приобрел явный коричневый оттенок. Не без омерзения отложив его, я допиваю кофе и берусь читать бывшую комсомольскую газету, которая в лучшие времена имела сотни тысяч подписчиков от Бреста до Камчатки. Теперь она сменила название и пережила крупный скандал с хитрой закулисной подоплекой, в результате которого часть редакции откололась и организовала сиропно-лояльный цветной еженедельник «Пятница», выходящий мизерным тиражом.

Помимо аршинного поздравления с мужским праздником, «Русский голос» опубликовал на второй полосе пространное интервью со скандально известным подполковником, выходцем из Риги, подавшимся в российские политики. Интервью взяла у него в Москве Тамара Карпушкина, прозванная коллегами за глаза «нержавеющей леди». Без сомнения, за то, что ее пламенные комсомольские убеждения за последние десять лет не подверглись ни малейшей коррозии.

В начале интервью подполковник заводит речь о режиме Каулиньша, каковой яростно бичует, пристегивая к нему хлесткие эпитеты, то «диктаторский», то «фашистский». Затем речь заходит о крохах из картотеки осведомителей КГБ, которые были не без юмора предоставлены некогда Россией в распоряжение латвийского правительства. Ребенку ясно, что активных и ценных сотрудников никто не собирался рассекречивать.

Подполковник с гневом отзывается о развязанной в Латвии охоте на ведьм и приводит в пример мудрое немецкое решение относительно бывших сексотов «Штази», намекает на свою осведомленность относительно агентурной обстановки в Латвии, но вовремя прикусывает язык, сославшись на соображения секретности. Далее следует редкостный перл, наткнувшись на него, я едва удерживаюсь, чтобы не прыснуть от смеха.

Как бы невзначай Карпушкина подначивает:

– Недавно одна из оппозиционных московских газет сообщила о том, что президент Миервалдис Каулиньш является агентом российской разведки по кличке «Джульетта»…

И бравый подполковник хвастливо заявляет:

– Я это знаю из других источников, но, повторяю, никаких конкретных фамилий предпочту не называть.

Представляю себе ликование корреспондентки, когда этот очаровательный прокол оказался записанным на кассету ее диктофона.

Впрочем, болтать можно что угодно, публиковать тоже, но попробуйте-ка докажите.

Сложенный пополам «Labdien!» лежит на столике возле моего локтя, на первой полосе красуется цветная фотография президента Каулиньша, единоличного латвийского диктатора. Он стоит на утыканной микрофонами трибуне, внешность у него карикатурная: тонкая шея, оттопыренные уши, острый скошенный подбородок. Текст под фотографией сообщает, что президент посетил очередной съезд возрожденной патриотической организации «Перконкрустс» и обратился к собравшимся с речью.

Из кармана висящего в изголовье пальто я достаю сигареты и зажигалку, встаю и натягиваю свитер, поскольку в нерабочем тамбуре довольно-таки прохладно.

– Вы позволите? – спрашивает мой попутчик, тыча пальцем в оставленный мной на столике «Русский голос».

– Конечно, пожалуйста.

В коридоре пусто, в тамбуре ни души. Первая за день сигарета особенно крепка и душиста. Глубоко затягиваясь и пуская дым вдоль запотевшего окна, я размышляю о Миервалдисе Каулиньше по кличке «Джульетта» и своем чрезвычайно щекотливом задании.