Галина Полынская - День слепого Валентина

Насыпав растворимого кофе в чашки, Марина нажала кнопку электрического чайника. Ее мутило все сильнее и сильнее, тошнота становилась совсем уж невыносимой, удушливые волны захлестывали по самое горло и, не выдержав, Марина бросилась в уборную. Едва не вывернувшись наизнанку над унитазом, она умыла лицо трясущимися руками и вернулась на кухню. Даня уже разлил кипяток по чашкам. Без сил рухнув на табуретку, Марина закрыла глаза.

– Вы, маманя, часом не беременны? – участливо спросил Данила. Марина отрицательно покачала головой. – Тогда это у тебя бодунище такой неслабый, траванулась ты чем-то.

– Это и без тебя понятно, – процедила она, не открывая глаз. Стоило только приподнять веки, как кухня начинала вертеться тугим волчком, раскручивая новые волны тошноты.

– Минералка у тебя есть?

– Глянь в холодильнике.

Данила приоткрыл украшенную магнитными фруктами и овощами дверцу, извлек початую бутылку «Новотерской», наполнил стакан и поставил перед неподвижной Мариной.

– Пей мелкими глотками – начнешь оживать. Слушай, у тебя там сыр, колбаса, можно я бутерброд сделаю? Позавтракать не успел.

– Конечно, – Марина осторожно глотнула ледяной минералки и прислушалась к тому, как крошечный глоток проталкивается к желудку.

– Мурик, тебе во что бы то ни стало надо вспомнить вчерашний вечер, – донеслось из холодильника.

– Без «Мурика», пожалуйста, – процедила Марина, – ненавижу эту дурацкую кличку! И я уже сто раз говорила, что вообще ничего не помню!

– А день, утро? – Даня извлек продукты и принялся сооружать бутерброды. – Понимаешь, твой грандиозный провал в памяти не стыкуется с обычным перепоем. Как правило, человек помнит большую часть попойки и вырубается только после сильного перебора и то это редко случается, если нет такой особенности в организме. Большинство либо засыпают, либо блюют, а потом все равно засыпают. Ты блюёшь и засыпаешь, это я точно помню. Провалами в памяти, тем более до такой степени, ты не страдала никогда. Здесь что-то не так. Напрягись, постарайся вспомнить вчерашний день, начни с позавчерашнего и потихоньку, полегоньку, покадрово…

– Покадрово? – Мозги ломило, желудок отторгал жалкие капли «Новотерской» и она даже не могла понять значения слова «покадрово».

– Да, как кадры кинофильма. Давай попробуем вместе, – он откусил здоровенный кусок бутерброда, и Марина отвернулась, не в силах выносить вида и запаха еды, – что ты делала позавчера?

Девушка задумалась, стараясь не обращать внимания на пульсирующую головную боль.

– Позавчера… я была на работе, – «кадры» были тусклыми и смазанными, – на работе… а потом… потом....

– Ты что и позавчерашний день не помнишь? – изумился Даня. – Ты и позавчера пила?

– Нет, – впервые твердо и уверенно произнесла Марина, – не пила.

– Слушай, – Даня положил на тарелку недоеденный бутерброд, – сегодня утром, когда ты проснулась, у тебя во рту был злобный перегар или нет?

– Я так сразу не скажу… – промямлила девушка, – трудно вспомнить…

– А надо! – рассердился Даня. – Кажется, тебе все равно, посадят тебя или нет? Если адвокату удастся доказать, что ты действовала в состоянии алкогольного опьянения и полностью не владела собой, тебе в лучшем случае грозит шесть-восемь лет!

– Я не пойду в тюрьму! – из глаз Марины неожиданно хлынули слезы. – Страшнее тюрьмы только психушка! Через шесть-восемь лет я там… Нет! Только не тюрьма! Лучше из окна выброситься!

– Со второго-то этажа? – Даня с сомнением глянул в окошко за спиной Марины.

Она посмотрела на Данилу почти с ненавистью.

– Ладно, замяли. Я просто хочу, чтобы до тебя дошло, в какой паршивой истории ты оказалась.

– До меня еще утром дошло!

– Тогда делай что-нибудь, чтобы помочь себе. Пока нужно просто вспомнить. Так был перегар или нет?

– Кажется, была только сильная сухость, да и привкус такой… неприятный, горьковатый… Даже не знаю, алкогольный или нет.

– Ладно, оставим, – он снова принялся за бутерброд, – позавчера ты была на работе, дальше что? Пошла домой или куда-нибудь еще?

– Домой, – более-менее уверенно ответила Марина, – да, домой, я еще в магазин заходила, хлеб покупала. Дома поужинала, приняла душ и села перед телевизором приводить в порядок ногти, а потом… Потом Ларка позвонила.

– И что? О чем вы говорили?

– Сейчас… – от напряжения у Марины даже выступил пот на лбу, – черт, никак вспомнить не могу!

– Не чертыхайся – грешно, – тяжело вздохнул Даня и принялся стряпать еще один бутерброд. – Дай-ка мне телефон этой крысы-Ларисы, всегда ее терпеть не мог!