Андрей Воронин - Последний аргумент закона

Возвращаться в конференц-зал Галкин-старший не стал. Сунул телефон в карман и быстро зашагал по длинному коридору. Все здания информационного центра соединялись застекленными переходами. Галкин оказался в жилом корпусе, у дверей номера его уже поджидал личный врач. Охранник, стоявший у двери, пропустил босса. Номер Борису Аркадьевичу показался тесным и убогим, на самом же деле, он был далеко не худшим среди апартаментов недавно возведенного центра.

Борис Аркадьевич нервничал. Он уже знал о кровавой расправе над Лилей, какую учинил его отпрыск, и еле сдерживал себя, чтобы не сказать лишней грубости при посторонних.

Одна из журналисток заметила внезапный уход Галкина. Она, стараясь не потревожить своих коллег, сперва отошла к балкону, а затем заспешила в жилой корпус. Она уже радовалась тому, что никто за ней не увязался и что сможет задать пару провокационных вопросов Галкину. Она уже увидела олигарха, шагавшего по коридору, как дорогу ей преградил человек в униформе.

- Дальше нельзя.

- Почему? Я представляю прессу.

- Нельзя, - так же вежливо и спокойно отвечал человек в униформе, - там только для гостей. А вы гостем ле являетесь, вы на работе.

- Мне Борис Аркадьевич назначил встречу, - пошла ва-банк журналистка.

- Вам никто ничего не назначал, - так же спокойно продолжал мужчина.

- Я должна с ним переговорить. Борис Аркадьевич! - закричала журналистка. Галкин исчез за дверью.

- Вот видите, вы свободны.

Журналистка, раздосадованная, невнятно пробормотала проклятия.

- Что, сорвалось? - спросил ее коллега из толстого и скучного журнала по экономике, когда журналистка обнаружила, что ее место на кожаном диване занято. Свободным оставался лишь тонкий подлокотник, на котором долго не высидишь.

- Сорвалось...

- Все ищут встречи с ним. Он всем отказал, даже нашему журналу, хотя раньше подобного не случалось. Он даже прикормленных журналюг к себе не подпускает, не то что тебя, - и журналист захихикал, глядя на то, как девушка устраивается на неудобном подлокотнике. - Садись лучше мне на колени.

- Нет уж, дождусь, когда кому-нибудь из вас приспичит отлить, журналистка закурила и нагло пустила дым в бороду экономическому обозревателю.

А тем временем Аркадия уже вели по служебной лестнице. На его плечах была чужая серая куртка. Сын боялся встречи с отцом, но хмель еще не до конца выветрился, и он пытался хорохориться.

Прежде чем войти в номер, он вскинул голову и расправил плечи, отчего тут же икнул. По тому напряжению, которое возникло у охранника, он понял, что за дверью с золоченой ручкой находится его отец.

Борис Аркадьевич сидел в кресле напротив окна спиной к двери и не сразу обернулся, когда Аркадий переступил порог. Он заставил сына понервничать, и когда услышал робкое "Добрый вечер" поднялся и с презрением посмотрел на Аркадия. Так смотрят на использованный презерватив, оказавшийся на видном месте.

- Ты пьян, свинья!

- Я.., ничего, - Аркадий опять икнул. - Я не хотел. Папа...

- Альберт Семенович, займись им, приведи в чувство. Я вернусь минут через пятнадцать. Этого времени тебе хватит?

Врач уже распаковывал саквояж. Борис Аркадьевич двинулся прямо на сына, и тому пришлось отшатнуться.

- Смердит от тебя, как от барыги. Аркаша обреченно сел на широкую кровать и принялся развязывать шнурки ботинок. Запутался в них.

- Лучше куртку снимите, - попросил врач. Аркадий нехотя повиновался.

- О, да у вас раны?

- Да, - недовольно проворчал Галкин-младший, поглядывая на окровавленный пластырь, криво наклеенный на предплечье. - Собака бешеная покусала, сучка в руку вцепилась.

- Нет, это у вас не укус, - осторожно отклеив пластырь и оглядев рану, констатировал доктор, - это резаная рана.

- Колотая, - уточнил Аркадий.

- Обработаем, немного придется потерпеть. Можно и не зашивать, не такая она и широкая.

Аркадий прилег и скрипел зубами, пока врач обрабатывал рану. Он наложил на предплечье аккуратную повязку.

- Что пили? - вкрадчиво поинтересовался доктор.

- Хрен его знает! Сперва "Текилу", а потом уже не помню.

- Золотую или серебряную?

- Золотую, дешевую я не употребляю.

- Не курили, не кололись, не нюхали? - продолжал уточнять врач.

- Нюхал лишь потных баб, - скривился Аркаша.

- Это ничего, - улыбался доктор, - сейчас сделаю пару инъекций, и вы придете в себя.

- Мне бы поспать.

- Нельзя, - сказал Альберт Семенович, - Борис Аркадьевич хотел с вами поговорить.

- Я не хочу, - пробормотал Аркаша, целиком отдавшись в руки врача.