Леонид Жуган - Две путёвки для амнезии

Курилка Сергея Петровича была в тридцати трёх метрах вдоль бетонного забора. Тут никогда никого не было. А всё вокруг просматривалось: курилка маманек, окна их с Ваней 103-го номера, ворота, в которые завозили продукты, дверь на предкухонные комнатушки и вся санаторная сушилка одежды после стирки и моря. У дверей в кухню просилась дымчатая кошка с таким же котёнком. Пристроенная семейка. А в курилке у дам кормились другие собратья: пятнистые брат и сестричка. Тоже жилось неплохо: дамы забрасывали усатых гипнотизёров остатками со стола. Черканув две позиции – «стир. порошок, прищепки», бросив окурок в припрятанную банку ещё с прошлого лета, папанька Ваньки с кличем «Море подождёт – не высохнет!» уже хотел было уйти, но на него упал большой чернильный жук.

Как ни помогал Сергей Петрович бедному насекомому, жук не мог ни ползти, ни улететь. «Птички на зуб пробовали? – подумал Сергей Петрович. – Давай, красавец, в наш номер. Может, оклемаешься?» – и жук с Сергеем Петровичем исчезли в запасном выходе, рядом с окном 103-го номера. Через минут десять из парадного входа стартовала экспедиция в помощь Ванькиному голодомору.

Когда папа со своим посохом и сыночком сгрузились из автобуса у рынка, Ванька сразу плюхнулся на лавочку:

– Я теперь понимаю твоего фиолетового жука! Ещё чуть-чуть – и кирдык! Жучок, точно, этим автобусом ехал. Как ещё долетел до санатория?

Сергей Петрович, с вмятиной на лице от ручки тросточки, чуть ни уселся на Ваню:

– Не! – дыни, персики, помидоры придётся в бронированных пакетах везти. Дай водички хлебнуть, усталому путнику.

Ваня поделился последними глотками кока-колы, взятой перед «всесоюзным забегом» в кафешке санатория. И покачал головой:

– Ожил там наш жук? Я ему водички налил в крышку. И Дашкиного персика отрезал кусочек. Ой! – вдруг вскинулся тут Ванька, – а придут убирать номер – его не выбросят?

У папы сил хватило только пожать плечами, мол, уж как будет.

Задымив сигаретой, «паровоз» зацепил «вагон» с лавочки, и «состав» тронулся к обжорной роскоши рынка. Сначала загружался рюкзак Сергея Петровича. На дно пошли стиральные порошки, шампуни, мыло, прищепки и мыльница с присосками для душа. Потом папа опять свернул с «Ванькиного маршрута» и загладил свои прошлые ошибки: набрал в любимом магазинчике свои обязательные талисманы из дальних мест – кружечки для кофе. Красивая кружечка с котом и итальянской надписью «Gatto» за сто сорок рублей из прошлогоднего отпуска не дожила до нового лета, и Сергей Петрович нахапал аж шесть штук этих чудесных произведений искусства и столько же «серебряных с позолоченными ручками» чайных ложек. Хотел ещё прибрать шесть прозрачных кружечек с совой, что пережила кота, но ограничился двумя штуками: неизвестно ещё, каким калибром сковородки благоверная попотчует его за любимые талисманы? Видя, что у Ваньки ещё две капельки терпения в запасе, папка воспользовался этим и накупил на две персоны тарелок и вилок. И, покаявшись, что остался последний пунктик из его списка, купил нормальный электрочайник, а не «самогонный» аппаратик подтёков и протёков за восемьдесят рублёв, как прошлый раз. Кстати, тот кипятильник, за который надо бы всю фабрику пересажать, до сих пор рисуется на фоне золотых греческих статуй у охраны в холле. Ради инстинкта самосохранения Сергей Петрович переделал эту электромину и, уезжая, подарил охраннику тёзке – тот всегда разрешал ему курить ночью в любое время.

– Хух! – Сергей Петрович уселся на какой-то пустой ящик и задымил: – Усё!.. Теперь ты… проводник по джунглям… Держи компас и карту, а я попру сейф с… с кошельком.

Ванюшка повеселел:

– А солнце для чего? Но ты кури, кури, пап. Когда ещё покайфуешь? На, водички попей, панамкой утрись. Я даже тебя побалую: можешь мой первый магазин сам выбрать.

Сергей Петрович протянул руку:

– Уважаю! Дай пять! Тогда сначала дуем за трубками. Выбирай начинку теперь сам.

Сын поднял отца за протянутую руку и поднял палец:

– А всем без перевода дошло, что значит «запасы на ночь»?

Папка утвердительно развёл руки:

– Обижаешь, шеф!

Но Ваня на всякий случай уточнил этическую составляющую:

– Ладушки, я рад не огорчиться в трудную минуту за своё доверие к ближнему.

Прошлый раз папка промазал с этими трубками. Не, вкусные, хрустящие, с вареньем и корицей. С вареньем пришлось ему самому давиться. А с корицей в Ваньку залезли за два дня. Магазинчик в двадцати шагах уже ждал Ваню и навалил на полки этого добра, хоть с мармеладом – хоть с шоколадом, и даже с фейхоа и черносливом. И папочка послушно засовывал в сумки килограммами все трубочки, кроме с «папиным» вишнёвым вареньем. А дальше носильщик плюс кошелёк послушно топал за ближним, который ему доверился в ответственную минуту. С каждой покупкой следы голодомора постепенно стирались с детских щёчек проводника. И Сергей Петрович даже рискнул сбить чуток темп загрузки запасов на ночь – попросил не проходить мимо табачного магазинчика, чтоб потом не возвращаться. В благодарность носильщик помог Ване с помидорами, персиками, виноградом и ежевикой. Потом ещё накупили по мелочи того и этого, пока не осталось места. Но Иван Сергеич впихнул всё же шесть штруделей-пуделей с маком – и тогда только вспомнил про ласты. Эти ласты потом ехали на ремешке как шарфик на шее юного завхоза до самого санатория, потому что замученный Сергей Петрович уже разве что ни зубами держался за свою волшебную трость, а она не позволяла никому и ничему разлучать её с любимой левой ручкой своего хозяина.