Элена Форбс - Очень плохая история

– Что за бред вы несете?

– Вы, безусловно, нашли в них спасение. Они порядочные люди. Я не был столь счастлив со своими, могу вам это сказать. Но это другая история, расскажу как-нибудь потом. Как я и говорил, у нас с вами есть кое-что общее.

– Как вы посмели разговаривать с ними? Когда это было?

– Когда вы арестовали меня, естественно. Я же должен был выяснить, с кем имею дело.

Еве представился светлый опрятный домик в Лимингтоне, где она прожила пять лет. Ей действительно повезло, что ее отправили к Робину и Клэм. Она была последним ребенком из всех детей, которых вырастила эта пара, после того как их собственные четверо разлетелись кто куда из семейного гнезда. Мысль о том, что к ним так беспардонно вторглись, да еще и без зазрения совести проникли и в ее частную жизнь, переполнила яростью. Ужасно, что с замечательными, добрыми, доверчивыми людьми так обошлись – их попросту нагло обманули. Похоже, никто и ничто не остается вне досягаемости Дюрана. С кем еще он говорил? Что еще ему удалось узнать?

Ей вспомнились подробности его биографии из толстого досье, присланного отделом по борьбе с организованной преступностью, когда он был арестован. Наполовину голландец, наполовину серб, Дюран родился и воспитывался в Англии – его мать работала в Лондоне гувернанткой. Что произошло с его отцом, никто не знал, но когда Дюрану было пять лет, его мать сбила неустановленная машина и она погибла. В дальнейшем парня переводили из одной приемной семьи в другую. Каким-то образом он получил диплом юриста, а позже – квалификацию бухгалтера. Свою фамилию он сократил на английский манер, став Дюраном, вместо Дурановича. Ему хотелось соответствовать придуманному им идеалу вплоть до того, что он стал брать уроки дикции у известного преподавателя сценической речи, чтобы избавиться от южнолондонского акцента. В каком-то смысле Ева его понимала. Она сама потратила немало времени и усилий, чтобы вписаться в ту среду, где жила. Поселившись в Лимингтоне, она усердно избавлялась от своего северного акцента – по сути, своеобразной смеси тех мест, где приходилось жить раньше. Она не могла позволить себе выделяться среди других. После стольких лет усилий она уже забыла, как звучал на самом деле ее голос. Но потребность Дюрана изменить себя основывалась не только на неуверенности в своей безопасности, но в первую очередь на тщеславии. Так что нет здесь никаких значимых параллелей.

– То есть вы шпионили за мной. И теперь в тупике.

– Мне нравится знать, с кем я имею дело, вот и все. Как известно, дьявол в мелочах. Я знаю, что вы делали в университете, где вы жили, какой студенткой были, что вам нравилось есть, кто был вашими друзьями, с кем вы переспали. Точно так же мне известны детали вашей карьеры в MPS. По поводу бедного сержанта Джейсона Скотта я тоже в курсе.

– Хватит.

Дюран поднял руку:

– Я рассказываю вам все это, потому что хочу, чтобы вы поняли: для меня выяснить, кто вас подставил, было раз плюнуть. Мне хочется, чтобы вы питали ко мне доверие.

Ева чувствовала, как на нее волнами накатываются гнев и унижение. Если бы их с Дюраном не разделяла стеклянная перегородка, она бы ударила его. Его слова – это всего лишь бравада и, возможно, преувеличение.

Она отодвинула стул и встала:

– Доверие к вам? Как вы смеете копаться в моей жизни? Вы ничего обо мне не знаете.

Она повернулась, чтобы уйти.

– Не так много знаю, как хотел бы, это верно. Ваше второе имя – Шарлотта, не так ли? – крикнул он ей вслед. – Ева Шарлотта Уэст. Забавно, что младенец девочка трех дней от роду умерла двадцать пятого августа восемьдесят четвертого года в больнице Селли Оук в Бирмингеме.

Ее как громом поразило. Живот свели спазмы, кровь прилила к щекам. Она изо всех сил старалась не издать ни единого звука, не сделать ни одного неверного движения, которое бы выдало ее. Слава богу, что она стоит к нему спиной. Это был тот самый момент, которого она боялась много лет: нить ее жизни дернули рывком. Она долго готовилась к этому моменту и была уверена, что отреагирует как должно, но невозможно было унять биение сердца. И все же, как бы то ни было, он не увидит и не почувствует этого.

Ева повернулась к нему:

– Это достаточно распространенное имя. – Голос ее, она знала, звучал четко и уверенно.

По лицу Дюрана скользнула тень сомнения.

– Не настолько уж обычное, – произнес он и сощурился, вглядываясь в ее лицо. – В любом случае дата рождения та же самая. Если бы я не знал вас так хорошо, я бы сказал, что вы украли ее свидетельство о рождении. Ключевой вопрос здесь – почему? Кто вы, Ева? То есть кто вы на самом деле?