Валерий Поволяев - Первый в списке на похищение

Как исчез мышонок, Высторобец не заметил.

Может, мышонка и не было вовсе.

21 сентября, четверг, 10 час. 00 мин.

– Ох, как разрослась Москва! – удивленно проговорил Белозерцев, когда они выехали на солнцевские просторы, расположенные за кольцевой дорогой. – Я ведь это Солнцево помню еще обычной деревней с пожарной каланчой, лесом, в который врезались огороды, железнодорожной веткой, протянутой через все село, и дурацким загсом, очень похожим на отделение милиции, куда разных дурачков силком приводили, чтобы они расписывались, не увиливали от своих брюхатых невест…

– Это было давно, – водитель Боря раздвинул толстые негритянские губы в добродушной философской улыбке – он словно бы подвергал слова Белозерцева сомнению, – и было ли?..

– А лес тут, Боря, знаешь, какой стоял? Грибы в нем росли, будто пни, огромные и без червей.

– И это тоже было давно, Вячеслав Юрьевич. Сейчас в Солнцеве ничего, кроме поганок, не растет. Если уж и остались где грибы, то в Брянской области.

– Чернобыльские, – сморщился Белозерцев, – пораженные радиацией.

– Еще в Смоленской области, – продолжал Боря, он будто бы и не слышал голоса начальства, – во Владимирской области, – ловко обошел по правой стороне иномарку серебристо-синего цвета, потом опасный жигуленок, за рулем которого сидела женщина с надменным, сильно напудренным лицом. Это самые опасные люди на дороге – женщины. Встречая их за рулем, Боря всегда нехорошо холодел. – В Новгородской области есть роскошные грибные места, на Валдае и у озера Ильмень.

– А в Карелии?

– Не знаю. Там я не был.

– Боря, хвоста за нами нет? Вчера нас с тобой пасли, а сегодня?

– Сегодня пока нет, но это ничего не значит, Вячеслав Юрьевич. Хвост непременно будет. Он просто обязан быть.

– А вчера был, – хмуро и капризно проговорил Белозерцев, развернулся на сиденье всем корпусом, поглядел назад.

Сзади, словно бы специально пристроившись им в хвост – другие полосы были свободны, – несся поток автомобилей: быстрый ручей из трех жигулят, «Волги», «ситроена», «ауди» и двух «мерседесов».

– Это не хвост, – успокоил Белозерцева Боря, – эта цепочка освобождает полосу для поворота. А хвост, он ведет себя по-другому. За тем, что происходит сзади, я смотрю очень внимательно, – Боря тронул пальцами широкое зеркало заднего обзора, висящее у него над головой, – у меня – телевизор.

Белозерцев покивал одобрительно и погрузился в себя – у него словно бы выбили землю из-под ног, все под ним сейчас качается, ползет из стороны в сторону, будто неверная штормовая палуба; и ухватиться не за что, он пробует взяться рукой за одно, за другое, и все обламывается, сминается под пальцами, рушится, он медленно опускается невесть куда, в бездну, пробует подошвой нащупать твердину, опереться на нее, но не тут-то было: почва оказывается болотной, это обычная топь, а не надежная твердь. Внутри все сыро, под сердцем пусто и холодно, оно вообще скоро обратится в издырявленный разными бедами кусок льда, и все разговоры, что сейчас ведет Белозерцев – механические, чтобы отвлечься, занять себя, попытаться удержаться на поверхности. Уж слишком быстро произошло превращение, слишком поспешно переместился он из одного состояния в другое.

Жены уже нет, и в дом свой Белозерцев боится входить, Костик еще не возвращен, единственный твердый оставшийся бережок – Вика, и в ту сторону он сейчас даже опасается дышать: а вдруг?

Ох, если бы знать, чем иногда оборачивается это «вдруг», если бы знать… Он снова, тяжело заскрипев кожаным сиденьем, оглянулся: ну что, рассосалась цепочка машин, пристроившихся им в хвост, или нет? Цепочка рассосалась. А может, хвоста и не было вовсе? Вчера понятно, почему хвост был – похитители боялись, что Белозерцев сорвет им операцию, подстраховывались, так сказать, а сегодня? Чего им следить сегодня, раз уж все обговорено и он согласен отдать этой мрази все деньги, целиком, сколько они требуют, – а это больше, чем состояние. За такую сумму, Белозерцев знал, людей не только убивали – убивали даже их семьи или целиком закапывали в землю. Живыми. Находили где угодно: в Бразилии, в Швейцарии, в Танзании – границы не имеют никакого значения, русская мафия оказалась сильнее и серьезнее полиции всех стран и прочих мафий – итальянских, испанских, колумбийских. Все прочие перед российской мафией оказались безобидными козликами, мальчиками в коротких штанишках, октябрятами, пионерами – детишками, в общем.