Валерий Поволяев - Первый в списке на похищение

Лягушатина была, называлась по-куриному окорочками – «окорочка крупных лягушек», так было указано в меню, стоила дорого – двадцать долларов порция, но что такое двадцать «зеленых» после того, когда позади остались два трупа? Ничто, воздух, пустота. В том, что его не найдут, Высторобец не сомневался; нынешней милиции невыгодно искать киллеров – и дорого, и накладно, и опасно.

Он заказал себе лягушатину, королевские креветки – крупные, больше смахивающие на раков, чем на тощих усатых тараканов, к которым мы привыкли, – пиво в высоком бокале и текилу – ставшую здесь модной латиноамериканскую самогонку.

Не успел он взять лягушачью ножку за сухую, выжаренную до сахарной хрупкости косточку и отпить из бокала немного пива, как перед ним появилась тонкая, как прутинка, с ангельским личиком девушка, призывно моргнула накрашенными ресницами.

– Господи, сколько же тебе лет? – изумился Высторобец.

– Пятнадцать.

– Пятнадцать? Да ты же, девочка, еще указница. Знаешь, что такое указница?

– Нет.

– Ты явно не из России, – догадался Высторобец. – Откуда?

– С Вкраины.

– С Вкраины, – передразнил ее Высторобец, ткнул лягушачьей лапкой в стул напротив. – Садись. Нет такой страны – Вкраины.

– Есть. Украина называется.

– А город какой?

– Откуда я приехала? Из Чопа.

– Чоп. Окно в Европу, значит, дыра в заднице, – он щелчком подозвал голенастую официантку, которая так же, как и пятнадцатилетняя украинка из Чопа, с интересом поглядывала на него. – Еще порцию текилы, кружку пива, тарелку с прибором и блины с икрой. У вас там есть в меню блины, я видел.

Официантка кивнула, сглотнула слюну и ушла.

– Как тебя зовут? – спросил у украинки Высторобец.

– Оксана.

– А живешь где?

Он задавал незначительные, неинтересные, совершенно рядовые вопросы – ему нужна была информация, пакет информации, чтобы принять решение: где остановиться на ночь. Дома он не собирался появляться, он чувствовал – может произойти всякое.

– Снимаю квартиру. Однокомнатную.

– Сама снимаешь или эти вот… – он повел головой в сторону лестницы, – эти носороги?

– Сама снимаю, а носорогам плачу за право работать в ресторане.

– Пей текилу. Черт, а зачем тут лимон с сахарной пудрой? – Высторобец только сейчас заметил, что на край небольшого винного бокальчика нахлобучен сочный кругляш лимона; а бровка бокала, сам срез, присыпан ровной дорожкой мучнистой сахарной пудры.

Оксана захихикала.

– Это не сахарная пудра.

– А что же?

– Соль. Солевая пудра. А пьют текилу с солью так… это очень вкусно, хозяин рецепт привез из Бразилии, – Оксана проворно сдернула лимон с бокальчика, помазала им себе руку – бугор у большого пальца, сам корень, провела по губам, облизнулась, словно юная кошка, лихо опрокинула в себя текилу и губами слизнула с края посуды дорожку солевой пудры.

Высторобец одобрительно хмыкнул – каких только диковинок ни бывает на белом свете, неужели это беспородное вонючее пойло можно чем-то облагородить? – повторил все, что сделала Оксана. Действительно, оказалось довольно вкусно.

– И сколько ты берешь за ночевку с собой?

– Триста долларов.

– Недорого. Телефон у тебя на квартире есть?

– Есть.

– Хочешь еще текилы? – спросил Высторобец, увидев, что к столу идет голенастая официантка с жадными глазами – словно бы на выпивку с закуской напрашивается. А заодно и на постель.

– Хочу. Эту девочку зовут Альбиной.

– А как она в постели? Небось вертится, как рыба?

– Ленивая и холодная.

– Альбина, нам еще по текиле, – сказал Высторобец, когда голенастая остановилась около их столика, завидующе глянула на «поле боя», потом, словно бы смирившись с чем-то, покорно кивнула и ушла, дразняще виляя бедрами. Высторобец посмотрел на нее внимательно и усмехнулся про себя: Оксана сказала ему неправду. Если эту девочку, Альбину эту раскочегарить, она такое Бородино может устроить, что… – И заработка хватает? – спросил он у Оксаны.

– Хватает. Я даже родителям помогаю.

– Как же ты пересылаешь деньги? В Чоп ныне их переслать труднее, чем в Вермонт или в Оклахому.

– А у меня родная тетка – материна сестра – проводницей на поезде «Москва – Чоп» ездит, я с ней и передаю. Деньги и продукты.

– Классов сколько окончила?

– Восемь.

«Раньше за восьмиклассницу мужики по пятнадцать лет получали и позор на всю жизнь, а сейчас? Вот времечко наступило! Да в ней, в этой глисте Оксанке еще ничего нет: ни кожи, ни рожи, один пух… Ни удовольствия, но… Впрочем, у Карпентьера один герой получал несказанное удовольствие, одевая проституток под гимназисток и заваливая их в постель. У каждого – свой вкус».