Дмитрий Захаров - Ящик Пандоры

В антикварном магазине на Партизанской улице было прохладно. Бесшумно работал кондиционер, остужая раскаленный воздух. Борис Семенович рассеянно глотнул черного кофе из чашки, убедился, что напиток успел остыть. Это была четвертая доза за утро, сердце возмущенно ухало в грудной клетке. Следовало сбавить обороты, – так говорил его кардиолог. Поменьше кофе и обязательно бросить курить. Возраст, нервы и плохая наследственность, – его отец умер в сорок девять лет от второго по счету инфаркта. Борис Семенович пересек опасный возраст, как он считал, и любил подшучивать на тему жизни и смерти. Дескать, все там будем! Хотя в глубине души допустить факт собственного небытия он не мог. Как сказал гениальный русский поэт, – смерть это то, что бывает с другими! Он достал из полупустой пачки сигарету, задумчиво посмотрел на желтый фильтр, мысленно решая в уме непростую задачу. Отложить процесс вдыхания ядовитых паров фенола до послеобеденного ритуала или закурить немедленно. Проблема решилась сама по себе, – громко зазвонил смартфон. Борис Семенович всегда немного пугался, слыша телефонную трель, однако рингтон не менял. Он был человеком рассеянным, постоянно оставлял смарт то в туалете, то в торговом зале, то еще черт знает где! Громкий сигнал позволял найти гаджет быстро и без свойственной всем бизнесменам нервозности. На экране высветилось круглое румяное лицо и блестящая лысина, увенчанная ореолом коротко стриженных седых волос. Подавив приступ паники, Борис Семенович провел подушечкой большого пальца по экрану.

– Добрый день, Михаил! – преувеличенно радостно прокричал он.

Румяное лицо выпало из поля зрения камеры, включился режим невидимки. Теперь Борис Семенович мог слышать абонента, но не видеть его, тогда как тот созерцал бледное лицо собеседника в самом невыгодном для него ракурсе. Страх от осознания этого факта усилился.

– Для кого то добрый, для кого-то не очень… – прохрипел голос. – Какое сегодня число, Райхель?

– Двадцать шестое! – послушно ответил Борис Семенович, живот предательски набух, готовясь извергнуть порцию газов.

– Двадцать шестое, – подтвердил голос. – А когда ты обещал бабки перевести?

– Михаил…

– Михаил Аркадьевич! – В интонациях голоса, помимо издевательских ноток, появился металл. – Для тебя я теперь Михаил Аркадьевич! Если ты думаешь, что можешь впарить серьезным людям всякое фуфло, ты ошибаешься, Райхель!

К вспученному животу прибавилась дрожь в левой руке, усилилась тахикардия. Сердце неслось галопом, словно понуждая своего хозяина оторвать нетренированный зад от мягкого кресла, выскочить на улицу и нестись во весь опор, обгоняя стремительное время.

– Я не знал, Михаил… Простите! Михаил Аркадьевич! Я смотрел подпись художника в ультрафиолете, показывал картину нашему эксперту!

– Хватит! – невидимый абонент грязно выругался. Респектабельность спала с него, как шелуха со старой луковицы. – Мне начхать на тебя и твоего эксперта! Честно скажу, Райхель, мне даже на эти долбаные бабки начхать! Здесь дело в уважении! Ты картину назад получил?

Борис Семенович кинул полный смертельной тоски взгляд на упакованную в белый материал, именуемый «пупырки», квадратную картину, прислоненную к стене.

– Получил…

Газы распирали живот под давлением.

– Отрицательное заключение из Третьяковской галереи приложено. Вопрос. Где мои сорок две тысячи баксов?

Нет такого преступления, на которое не пойдет капитал во имя крупной прибыли! – почему-то вспомнилась бессмертная фраза из классика.

– Я не располагаю такой суммой, Михаил Аркадьевич… – прошелестел антиквар. Перед мысленным взором предстал образ телохранителя влиятельного москвича. Кавказец. Дагестанец или чеченец. Лет тридцати пяти, смуглое, не лишенное мужской привлекательности лицо, распирающая воротник футболки трапеция, ломаные уши, не знающие жалости стальные глаза, смотрящие насмешливо и с каким-то странным участием, отчего кажущиеся еще более страшными.

– Я ведь не злой человек, Райхель! – неожиданно смягчился бизнесмен. – И честно признаться, мне тебя жаль. Я надеюсь, что ты продал мне это фуфло без злого умысла.

– Я сам не знал, Михаил Аркадьевич! – быстро заговорил Райхель. – Купил у простой бабушки, ума не приложу, как такое могло случиться!..

– Я не закончил! – перебил его собеседник. – Я тебе где-то даже сочувствую. Поэтому готов принять в качестве компенсации долга ту безделушку, что ты мне в прошлый раз показывал…