Инна Балтийская - Похититель детей

Я оторвалась от экрана и в растерянности потерла глаза. Успешная киллерша, которую я случайно разоблачила год назад, раскрывая одно из самых запутанных преступлений года, теперь, после побега из тюрьмы, обосновалась в Рио-де-Жанейро, и почему-то прониклась ко мне теплыми чувствами. Из-за своей более чем специфической работы, подругами на родине она так и не обзавелась. Как утверждала в первом письме, за всю жизнь лишь я одна смогла ее понять, и потому лишь со мной она может поговорить по душам. Вот уже год она упорно писала мне письма, ни на одно не получая ответа. Но похоже, ей было так тоскливо на чужбине, что она готова была писать и в пустоту.

Я не собиралась вступать с ней в переписку, но письма из любопытства читала. Судя по всему, денег у нее было навалом. Обосновалась она в каком-то районе для богатых, за колючей проволокой, но постоянно выходила в центр, а иногда для развлечения гуляла по фавелам. Страха она, похоже, не ощущала органически, как, впрочем, и жалости. Но вот же…

“ Поля, я выходила на охоту каждую ночь. В белом парике, закрывающем тонкую каску и стальной воротник на шее, а коротких ярких шортиках и на шпильках. Со спины и не скажешь, что пожилая тетка, тем более в полутьме. И вот вчера мне, наконец, повезло.

Я уже собиралась возвращаться домой, когда за спиной раздалось громкое сопение. Я для виду слегка ускорила шаги, но покачнулась, словно запнувшись, и застыла. И при неярком свете фонаря увидела, как перед глазами промелькнула тонкая светлая удавка – маньяк накинул петлю на мою голову.

Он старательно затягивал петлю на скрытом под париком стальном воротнике, а я деловито надевала тонкие латексные перчатки и доставала из кармашков шортиков инструменты. Наконец, его изумленное сопение мне надоело, и я резко откинула голову назад, к его лицу. По сдавленному воплю стало ясно, что нос я ему раскроила точно. Он отпустил конец удавки и бросился бежать, но я скинула туфли и… О, Поля, так быстро я никогда еще не бегала!

Я догнала его минуту через две, ударила ладонями по шее и бросила на землю. Он извивался, словно червяк, и пытался отползти, одной рукой зажимая окровавленный нос. Но далеко не уполз. Пару ударов ногой под ребра, и он скорчился в позе эмбриона, а я смогла, наконец, надеть на него наручники, и связать тонким шарфом ноги.

Поля, я специально узнавала – все девушки были изнасилованы. После смерти. Его я убивать не стала. Всего лишь содрала его дурацкие цветочные шорты и специальными кусачками откромсала его инструмент. Он извивался, как бешенный, орал, как резанный баран, не обращая внимания на хлынувшую носом кровь. А я просто ушла к себе. Пусть его хоронит полиция.

Сегодня в моем квартале был праздник. Маньяка успели довезти до больницы, он он умер на оперстоле. Думаю, он успел вспомнить всех девушек, которые погибли по его вине. А мне стало легче… но не намного. Поля, я ведь тоже убивала, хотя никому не причиняла раньше боли. Но наверное, есть люди, которые оплакивают и моих жертв?

Но ведь я защитила остальных девушек своего района. Может быть, хоть теперь меня можно простить… ты меня простишь?”

Я глубоко задумалась. Лаура – она просила забыть ее настоящее имя и даже в мыслях называть ее только так – и правда, можно сказать, выполнила работу полиции, обезвредила маньяка. Она спасла многие жизни, но можно ли просто зачеркнуть прошлое?

Так и не найдя ответа, я вздохнула и закрыла почту. В любом случае, Лаура мне пишет просто от скуки, и мое прощение ей нафиг не нужно. А вот мне негоже терять зря время.

Глаза болели, словно в них сыпанули горсть песка. Я немного поморгала, потом нехотя поднялась со стула и отправилась на кухню за чаем. Пустая квартира почему-то наводила тоску, хотя раньше я очень любила те немногие часы, когда дочка отправлялась в садик, а я могла поваляться с книжкой в постели или спокойно выпить кофе на кухне. Но в последнее время меня уже не радовало одиночество. Слишком уж его оказалось много.

Бывший муж Саша, работающий со мной в детективном агентстве “Шерлок”, на месяц улетел по делам, лучшая подруга Маша после нескольких лет лечения наконец-то забеременела, и я виделась теперь с ней намного реже, чтобы не волновать зря.

А волновалась я в последний месяц намного выше среднего. Увы, но в нашем городе пропадали дети. Вернее, только девочки, от шести до восьми лет.

Первая, шестилетняя Танечка, исчезла весной еще два года назад, но особого шума по этому поводу не случилось. Девочка жила с пьющей матерью, постоянно в одиночестве гуляла по двору, и хватились ее лишь поздно вечером. Без особого рвения полиция проводила опросы – сначала думали, что девочка просто ушла со двора погулять, заблудилась и скоро найдется. Но прошло уже два года, и никаких вестей о Танечке так и не появилось.