Сергей Че - Deflor

– Я просто должна позвонить маме. Мне нужен мой телефон. Ты мне поможешь?

– Как? – хмуро бросила Алина.

– Я знаю, где он. В его кабинете. Меня там допрашивали. Я расскажу, как добраться.

– А сама чего не доберешься? – Мия испуганно распахнула глаза. Алина махнула рукой. – Ладно, проехали. Телефон-то, небось, в сейфе?

– Он его в ящик стола спрятал.

Алина подумала.

– Хорошо. Только сперва я своими делами займусь. А то с тобой совсем про них забыла. А потом туда загляну.

– Извини.

– Скажи лучше, с чего это ты матери не рассказала, куда, а главное зачем направилась?

– А ты что, рассказала?!

– У меня нет матери. Умерла. Но была бы жива, рассказала бы. Не чтобы разрешения попросить, все равно было бы бесполезно, матери таких разрешений не дают, если это настоящие матери. А просто поставила бы перед фактом. Мать должна знать, что с ее дочерью.

– Ты не понимаешь. То, что мы все собирались сделать – это грех. Смертный. Если она узнает, не простит.

– А что же сама здесь делаешь, раз грех?

Мия молчала. Долго. Потом сказала:

– Эти деньги были моим последним шансом выбраться из нашего района. Получить нормальное образование. А теперь… – она всхлипнула. – Все это – мое наказание за грехи. В делах и помыслах.

По ее щекам опять потекли слезы.

– Хреновый, видать, райончик, – сказала Алина. – Ну ладно сырость разводить. Достану я твой телефон, – она выудила из кармана мобильник. – Вот схема здания. Ткни пальчиком, где его кабинет.

Большой дом казался вымершим.

Его коридоры были пусты, большинство помещений закрыты. Везде царила полутьма, и мигали красные огоньки видеокамер.

Создавалось впечатление, что раньше здесь бывало намного больше народу. То ли вилла была не виллой, а отелем. То ли семья у хозяев была такая большая, что ей требовалось две сотни комнат. За то время, пока Алина добиралась до ближайшего перекрестка, она не то что не увидела, но даже не услышала ни одного человека. Никто не хлопнул дверью, не говорил и даже не покряхтел.

Чтобы люди, сидящие за мониторами, не обращали на нее внимание, она позаимствовала в шкафу Мии клетчатый халатик горничной, а на голову напялила бейсболку. Вряд ли этот маскарад надолго их обманет, но хотя бы даст немного времени.

Перекресток представлял собой круглый холл с диванами и фонтаном, куда выходило сразу четыре коридора. В плане большой дом напоминал кривую лестницу. Было три изогнутых дугой длинных коридора, которые соединялись между собой дюжиной коротких.

Алина прошла по среднему коридору и теперь перед ней стоял выбор.

Кухня с холодильной камерой была налево.

Кабинет Баргаса – направо.

Алина стояла с полминуты, разглядывая мозаику на стене и выбирая, куда свернуть.

С одной стороны, жизнь или смерть единственного родного человека, с другой… Короче, выбор был очевиден.

Кухня находилась в дальнем крыле, за гигантским пустым залом со сценой и чем-то вроде подиума. Когда-то здесь стояли столики, и приглашенная публика разглядывала дефиле полуобнаженных красавиц. Алину всегда веселило это слово. Ну да, разглядывала де филе. А также де окорока, де ножки, де бедрышки и де грудки. Потом особо избранные разбирали приглянувшиеся де окорока по комнатам и там насаживали их на свои стоячие шампура. Модельная индустрия всегда относилась к женщинам, как к мясу. Причем порционному. Работаешь по колготкам – значит от тебя нужны только ноги. По белью – значит, только груди и бедра. А если тушь рекламируешь, так кроме глаз вообще ничего не нужно.

В кухню вели двустворчатые двери с круглыми окошками.

У большой плиты сидел грустный поваренок в фартуке и колпаке и листал какой-то журнал, судя по обилию розового цвета, порнографический.

– Жопу, говоришь, подставь, – прищурилась она, глядя в окошко. – Будет тебе жопа, сволочь.

Она скинула рюкзачок, халат горничной, сбросила камуфляж и осталась в белом купальнике. Достала из рюкзачка вчерашние жемчужные туфли на каблуках, нацепила на ноги и ворвалась на кухню, распахнув обе двери.

– Эй! Народ! Еды! А то с голоду у вас тут помрем!

Поваренок, увидев это полуголое явление, будто сошедшее с обложки его журнала, тут же его выронил и едва не упал с барного стула.

Алина прошлась по кухне подиумной походкой, то есть ни на что не глядя, по струнке и покачивая бедрами.

– Ну? Где еда? И где все?

Поваренок наконец обрел дар речи. Он был, наверное, чуть постарше Алины.