Фридрих Незнанский - Пуля для полпреда

– Президент просил меня, – с пафосом произнес генеральный, – самым тщательным образом во всем разобраться и решительно оградить имя Вершинина от этой грязи. Ибо он абсолютно убежден, что покойный Вадим Данилович был человеком кристально честным. Это достаточно четкая позиция?!

– Президент абсолютно убежден, но просит нас самым тщательным образом разобраться. Если это четкая позиция…

– Не передергивайте, – перебил его генеральный, – не надо, Константин Дмитриевич! Президент убежден, что Вершинин был – заметьте: был, – а не оставался кристально честным человеком. Вадим Данилович всю жизнь проработал в столице, а Сибирь – это вам не Москва! – Он недовольно посмотрел на Меркулова. – Что вы мнетесь, как барышня на первом балу, спрашивайте! Я же вижу, что у вас что-то вертится на языке!

– Вы обсуждали с президентом все эти лингвистические нюансы или это ваша личная интерпретация его слов?

Генеральный поднялся, подошел к окну и, повернувшись к Меркулову спиной, произнес с расстановкой:

– Нужно все сделать, во-первых, легально. Во-вторых, законно. В-третьих, не привлекая, по возможности, ненужного внимания. И, в-четвертых, ненавязчиво.

– Иными словами, нам необходимо расследовать некое связанное с этими слухами дело, чтобы выйти на них случайно и на законных основаниях – соблюдая тайну следствия – не упоминать про них, пока не выясним, кто и с какой целью их распространяет. А «ненавязчиво» означает, что инициатива расследования должна первоначально исходить не от Генеральной прокуратуры.

Генеральный обернулся:

– С этого надо было и начинать, Константин Дмитриевич! Что же вы мне полчаса голову морочили?! Завтра в девять жду ваших соображений.

Конечно, знать бы, что все так обернется.

Не надо было Грязновых напрягать. Пришел на работу, а работать теперь ни сил, ни желания. Самому надо бы и в колонию ехать, и в Златогорск, самому во всем разбираться. Много ли проку от щеголя Гордеева?

А с другой стороны, может, и будет прок, раз Денис ему доверяет. Может, и будет…

Яковлев решительно прекратил думать о судьбе племянника. В конце концов, в данный момент он для него ничего сделать не может. Пусть Гордеев по крайней мере достанет материалы дела, пусть поговорит с Игорем, там видно будет. А пока взялся за гуж, не говори, что не дюж, надо работать. И по дороге в аэропорт Домодедово Николай Иванович размышлял уже только о пропавшем Ключевском. Какая, собственно, может быть зацепка в аэропорту? Чем Ключевский мог запомниться персоналу (надо еще, чтобы здорово повезло – найти смену, которая работала во время его прилета), разве что он открыл там стрельбу?!

Грачев неправдоподобно обрадовался, узнав, что нежданный гость пожаловал с визитом от Дениса Грязнова, и сделал Яковлеву короткую экскурсию. Съемка в Домодедове велась на совесть. Каждый выход с таможенного контроля подвергался «обстрелу» трех видеокамер. Получалось так, что каждого пассажира снимали слева и справа, а также сверху – по направлению к выходу к встречающим. Грачев завел Яковлева в операторскую, где хозяйничал длинноволосый молодой человек в зеленых очках, которому было приказано «всячески содействовать».

Из Златогорска каждый день было три рейса. Два самолета прилетали днем с интервалом в полчаса, и еще один – в половине восьмого вечера. Правда, чуть ли не одновременно с каждым из этих рейсов в Домодедово прилетало еще с десяток самолетов, а кроме того, один из дневных златогорских рейсов пять дней назад изрядно задержался, так что, считая все таможенные проходы и все видеокамеры, Яковлеву пришлось бы отсмотреть почти пять часов совершенно однообразной съемки, чтобы увидеть всех прилетевших в тот день из Златогорска в столицу. Вот человек проходит, ставит сумку на транспортер, вынимает ее, открывает, показывает содержимое таможеннику, следующий… И снова. И снова. И снова…

Длинноволосый очкарик, объяснив Яковлеву, куда и как жать в каких случаях, благополучно заснул.

Все– таки ускоренный просмотр -гениальное изобретение цивилизации. На исходе второго часа съемок на экране появилась череда утомленных и вытянутых физиономий – пассажиры опоздавшего рейса (рейс был транзитный, пять часов они провели в Екатеринбурге). Среди них Яковлев усмотрел вдруг смутно знакомый мордоворот, лениво переставляющий ноги в кожаных штанах, по спине его шлепал чехол с гитарой. Но мало ли… А вот когда в череде этих хмурых лиц появился улыбающийся молодой человек в совершенно немыслимой гавайской рубашке, Яковлев уже ни секунды не сомневался и не смотрел на фотографию.