Татьяна Зингер: Будь моей жертвой

– Не трогайте меня, – лепетало оно. – За что вы? Почему? Я ни в че не виновата. Отпустите меня, пожалуйста!

Никакое это не чудище. Женщина неопределенного возраста. Дурно пахнущая помоями, в старом шерстяном платье и колготках со стрелками. На ногах драные сапоги. Волосы свисали сальными прядями. На лице то ли грязь, то ли сажа. Женщина смутно на кого-то походила. То ли на какую-то одноклассницу, то ли на соседку, но Олеся так и не поняла, на кого конкретно.

–Успокойтесь, я не причиню вам вреда. Кто вы? – спросила Олеся, поднимая руки вверх.

– Нина… – она всхлипнула и потерла грязными кулачками глаза. – Не убивайте меня. Я сделаю всё, что скажете.

Теория о розыгрыше лопнула как воздушный шар. Пуф. Олесе даже показалось, что она слышала отчетливый хлопок.

– Я не стану тебя бить. – Она присела на корточки около Нины. Та глянула колючими карими глазами. – По-моему, мы в схожем положении. Я – Олеся. Как ты здесь очутилась?

– Н-не помню…

Нина объяснялась сбивчиво, обхватив колени руками и раскачиваясь. Слова лились из неё бесконечным потоком. Начала девушка издалека. Последние полгода она скиталась по помойкам. Её двухэтажный деревянный дом, доставшийся от бабушки, стоял в поселке недалеко от Смоленска. Поселок этот собрались снести ушлые бизнесмены, чтобы отстроить на его месте элитный жилой квартал. Немногочисленным жильцам предложили небольшую сумму денег в качестве компенсации – разве что на комнатушку в общежитии хватит. Те, кто поднакопил денег, согласился. Другие отказались. Тогда по поселку разошелся слушок, дескать, кто не подпишет добровольно – заставят насильно. Бабушки – а они составляли основной костяк населения – поддались. Но Нина да ещё одна девочка, соседка, заартачились. Им обеим идти было бы некуда. У Нины не осталось близких родственников, а соседка смертельно разругалась с родителями давным-давно. В общем, когда пришли юристы с бумагами – девушки встали в позу.

Дома запылали спустя неделю. Огонь, как по спичке, пробежался по стенам, слизал до черноты доски. Когда приехали пожарные – тушить было нечего. В официальном заключении написали: возгорание произошло из-за проводки. А так как дома стояли рядышком – пламя перекинулось с одного на другой. Бытовуха. Строения древние, провода плохие.

Соседка сгорела заживо. А Нина тогда только пришла на смену в больницу. Она работала медсестрой. Ей позвонили бабушки, сказали: всё до последней нитки погибло в огне.

Нина плакала, не прекращая, с неделю. Во-первых, из-за дома. Вся память исчезла в считанные минуты. Семейные фотоальбомы, старинные иконы, милые безделушки, напоминающие о любимой бабушке и умерших давным-давно родителях. А где жить? Одна из старушек поселила её у себя, но ненадолго – самой съезжать через месяц. Во-вторых, по девочке-соседке. Не стало лучшей подружки, с которой в детстве тащили яблоки из чужих огородов, делили мальчишек, мечтали о переезде в город.

А наглые юристы, больше не спрашивая, принесли договор на подпись. Деваться всё равно некуда – пришлось подписать.

Нина проплакалась, попользовалась гостеприимством сердобольной старушки, да и поехала устраивать жизнь. Рванула к деде в Смоленск, а тот подержал племянницу пару деньков у себя и попросил съехать. Причин не озвучил, отчего лишь горше – не нужна она никому, даже родне.

Так Нина очутилась на улице. Ночевала на вокзалах, в подъездах, когда потеплее – на лавочках в парке. Бралась за любую возможность прокормиться. Обещанные юристами деньги на карточку так и не поступили.

А потом судьба свела её с Виталием.

– Хороший, – Нина облизала потрескавшиеся губы, – был. Добрый, отзывчивый. Пил, правда, безбожно, но я старалась его вразумить. Мы жили как муж с женой. Я его полюбила… – Она прикрыла тоненькими ладошками лицо. – А потом он связался с Сашей, и тот… убил его…

Она заскулила раненым волчонком.

– Что за Саша? – Олеся окончательно запуталась.

– Давний приятель Виталика. Я его не видела, только слышала о нем. Если по-честному, – Нина склонилась к Олесе и заговорила полушепотом, – Виталик шантажировал его. Он сфотографировал что-то важное. Ну и сказал Саше, что в интересах того платить. А типа, если удумает убить – товарищи расскажет. По мне так Виталик блефовал, потому что друзей у него не было.

– И Саша его убил?

Олеся помассировала ноющие виски.

– Да! – Нина закивала. – Я прихожу из магазина, а какой-то мужик… душит Виталика… ремнем… Я закричала, попыталась убежать! Он поймал меня и тоже начал душить. Я сознание потеряла от боли… А дальше – темнота. И очнулась здесь… А ты? Ты тоже?